– Отныне и вовек, пока стены Цитадели не рухнут, а Лабиринт не вернется к своему божественному строению, я – сакрификиум Времени. Я для Третьего – все, как и он для меня, но я не могу ему помочь. Я помогал ему все то время, что мы томились в Башне, и помогаю до сих пор, но сейчас с ним происходит что-то иное.
– И что же?
Арне замолчал и покачал головой. Короткие белые волосы, обычно небрежно зачесанные прядями к макушке, упали на лоб.
– Ты знаешь, чего Третий желает больше всего на свете?
У Клаудии были ответы, но она промолчала. Третий желал многого: народного признания, любви, обретения прежнего себя, отсутствия кошмаров, ощущения тепла живых, благодаря которому можно греться, избавления от чувства вины и желания уничтожить себя за то, что он сделал и чего не сделал. Но ничего из этого Клаудия не могла признать тем, чего он мог бы желать больше всего на свете.
– Третий желает, чтобы его любили. Народ, послы, слуги, даже те, о ком он не подозревает. Всего и без остатка. Для него это означало бы, что они не винят его в случившемся. Что они верят и знают, что он поступил так, как должен.
– Его любят. В Омаге его ценят, в других городах он желанный гость, а жители крепостей и поселений всегда рады его помощи.
– Потому что он сальватор. Сильнейший маг Диких Земель и единственный, кто сможет защитить их от Герцога, решись тот на отчаянный и дерзкий шаг. Но Третий хочет, чтобы его полюбили как великана, которым он когда-то был.
– Иными словами, чтобы было как прежде.
– Как прежде, – эхом повторил Арне, пустым взглядом скользнув по заваленному письмами столу. Он подцепил пальцами ответ, над которым работала Клаудия. – Как прежде уже ничего не будет.
– Я тебя не понимаю. Ты поэтому оставил Третьего?
– Нет, вообще-то, он просто достал меня разговорами, и я ушел. Думал, что когда-нибудь ему надоест говорить со стенами, и он все-таки ляжет спать. – Арне вздохнул и еле заметно усмехнулся, но пустота вернулась в его взгляд пугающе быстро. – Он думает, что ты ненавидишь Первую.
– Не ненавижу, но и не люблю, – пожала плечами Клаудия. – Не понимаю, что в этом плохого.
– Она же сальватор, которую он встретил спустя двести лет. И, предполагая, что ты ненавидишь ее, он начинает думать, что ты ненавидишь и его. За то, что открыл Переход в Дикие Земли. За то, что по его вине ты заперта в этом мире. За то, что привез Пайпер в Омагу.
Клаудия нахмурилась.
– Он взрослый мальчик и может просто спросить меня об этом. Я не кусаюсь.
– У него дыры в сердце, душе и голове. Он думает, что должен быть идеальным и сильным, но я хочу, чтобы ты напомнила ему, насколько опасно становиться таким.
– И все-таки я тебя не понимаю.
Не то чтобы в словах сакри не было связи, но Арне – иная сущность, сотворенная богами и ставшая ниже их на ступень. Он иначе мыслит, слышит, видит и чувствует. Возможно, он решил, что все его загадки – это прямые ответы на вопросы Клаудии.
– Когда мы были в Башне, я кое-что слышал, – после недолгой паузы проговорил Арне очень тихо. – «Будь вратами до тех пор, пока последний синий орел не падет». Я слышал это снова и снова, пока не потерял смысл слов, но недавно небесные киты повторили их.