Гилберт рассказывал, что во время Вторжения его старший брат Алебастр приказал Шерае оставить его, его невесту, – кажется, Марию из рода Саэнс, – и сестру, чтобы найти и спасти кого-то из родственников. Гилберт, цитируя Алебастра, едва не произнес «моих», хотя после быстро исправился и сказал «моего». Хотел ли он сказать и о принцессе Розалии, чье имя Пайпер мельком видела в одном из семейных древ Лайне?
Катон упомянул, что Третий истребил Лайне. Девушка не представляла, можно ли верить подобному заявлению, брошенному для того, чтобы разозлить противника и выбить его из равновесия, но прекрасно видела лицо Третьего. На нем отражалось множество эмоций, которые сальватор не смог подавить: страх, непонимание, даже боль. Сила же, среагировавшая слишком поздно, сейчас принесла те же странные чувства и образы, которые Пайпер ощутила в магии Джинна и Катона. Неужели это из-за связи между сальваторами?
Если все, что она услышала, – правда, значит, Третий был виновен в истреблении Лайне, однако принцесса Розалия каким-то образом выжила и забрала корону великанов.
Третий сверлил гневным взглядом Катона так долго, что за это время даже кровь из груди мужчины перестала течь и стала подсыхать. Сам он продолжал непринужденно вынимать кусочки одежды, попавшие в рану или слипшиеся из-за крови, и словно не замечал, что сальватор едва сдерживается, чтобы не поднять меч.
– Убирайся, – наконец процедил Третий, сильнее сжимая рукоять меча. Катон не шелохнулся, и Третий повторил, наполнив своим яростным криком весь внутренний двор: – Убирайся, пока я не убил тебя!
В его разъяренном голосе Пайпер услышала отзвуки Арне и эхо магии, с которой не могла тягаться.
– Ты знаешь, – весело отозвался Катон, расслабленно поправляя одежду, – Охота видит все.
И, прежде чем Третий успел снова поднять меч, мужчина растворился в тени, взметнувшейся к небу, исчезнув среди серых туч.
Пайпер ждала, когда кто-нибудь скажет хоть что-то, но все молчали. Несколько рыцарей, оставшихся с Магнусом, ушли после его короткого приказа. Спустя пару секунд во дворе остались только он, Джинн, Пайпер и Третий, с отвращением рассматривающий меч в своей руке.
Внезапно сальватор, зарычав, отбросил меч и с остервенением схватился за волосы. А мгновением позже метнулся обратно к мечу, упал на колени и поднял оружие, отряхивая от комьев жесткой земли, взрытой острием. Отогнув край своей одежды, Третий стал яростно стирать кровь Катона с лезвия.
– Я ничего не понимаю, – призналась Пайпер, покосившись на Джинна. – И вообще, кто ты такой? Почему Катон пытался тебя убить?
– О, я просто пытался помешать ему добраться до Третьего. Он, видишь ли, всерьез хотел убить его. – Джинн махнул рукой, мол, пустяки, и утер кровь с подбородка, словно не замечая потеков на лбу, висках и левой скуле. – Кстати, меня зовут Джинн Каслана.
– Это я уже знаю.
– И я, как и ты, из другого мира.
– Джинн! – рявкнул Третий, метнув убийственный взгляд. – Проводи Пайпер до Ветон, пусть займется ее ранами.
– Как прикажешь, – лениво отозвался Джинн.
Пайпер не знала, на чем сконцентрировать внимание: на Джинне, сказавшем, что он из другого мира, или на Третьем, напряженно смотревшем в их сторону. Джинн, очевидно, поняв, что приказ нужно исполнять немедленно, потянул девушку в сторону. Она помедлила.
Ей нужны были ответы – сильнее, чем когда-либо. Но нужно было и показаться целителям. Катон раскрыл, что она сальватор, и прятаться больше не имело смысла. В конце концов, если она настолько важная персона, значит, сумеет обрубить любопытство посторонних на корню. Вот только идти за Джинном почему-то совсем не хотелось.
Пайпер встретилась взглядом с Третьим, ожидая хоть какой-то реакции, но его глаза были пустыми.
Третий мотнул головой, словно прогоняя наваждение, поднялся на ноги и махнул Магнусу, призывая идти за ним. Пайпер показалось, что глаза Третьего на секунду вновь стали живыми и наполнились болью. Но затаившаяся внутри Сила подсказала, что ей не показалось – именно так и было.