Мир проклятий и демонов
– Мы получали тревожные вести из наших крепостей на самой границе, – наконец вступила в разговор фея. – Видели крылатых тварей, несущих караул, и слышали невероятно красивую песню, звучащую только по ночам.
Третий нахмурился. Киллиан сложил пальцы в замок и сжал руки, стараясь вновь овладеть собой. До Магнуса доходили слухи, что принцесса Розалия обладала не только ангельским лицом, но и голосом и просто обожала петь.
– И что же вы будете делать? – ядовито протянул Катон, обнажая клыки.
Третий резко встал. Иан выступил вперед, готовый защищать своего вождя, но сальватор остановился, бесцеремонно схватил его за руку, сняв кожаную перчатку, и надавил на внутреннюю сторону ладони. Взгляд Иана остекленел, кадык дрогнул, а на виске выступил пот.
Магнус передернул плечами, вспоминая, как ощущается магия Третьего. Холод, лед, северный ветер, далекий шум прибоя. Все, что связывало его с родным Ребнезаром, павшим во время Вторжения, неумолимо атаковало со всех сторон, проникало под кожу и вгрызалось в кости, забирая воздух из легких. В редких случаях ощущение этой магии могло быть успокаивающим и приятным, например при исцелении или поддержке, которую Третий неизменно оказывал в пути, желая, чтобы его спутники продержались дольше.
Джинн нетерпеливо стучал пальцем по столу, а Мелина не сводила глаз с ухмылявшегося Катона. Киллиан внимательно следил, как Третий то наклоняет голову в сторону, вглядываясь в остекленевшие глаза Иана, то поджимает губы. Обычно чтение кого-либо происходило быстро, буквально за несколько секунд, и подобная задержка говорила о том, что Иан видел куда больше, чем передал Катон.
Наконец Третий, громко фыркнув, отпустил руку Иана. Тот отступил на шаг, качнувшись, и спустя секунду вернул самообладание. Напускное, разумеется. Магнус видел, как дрожат пальцы всадника, и слышал его дыхание.
– Этого мало, – недовольно произнес Третий. – Разумеется, больше, чем вы соизволили сообщить изначально, но меньше, чем мне нужно.
Катон издал предупреждающее рычание и уже открыл рот, но Третий мгновенно продолжил:
– Я дам вам ровно полтора месяца. Ни больше и ни меньше. К этому времени вы должны узнать, что за Башня стоит на берегу и кто ее охраняет.
– Сукин ты сын, – прорычал Катон, подскакивая с места. – Мы тебе не охотничьи псы!
– Верно, вы всадники, которые хотят вырваться за пределы этого мира и вновь странствовать под чужими небесами. – Третий сложил руки за спиной, расправив плечи, и Магнус заметил, как при этом он сжал свое кольцо. Значит, все-таки немного волновался. – Если вы откажетесь или недобросовестно выполните то, что я поручил, клянусь своей связью с Арне, вы никогда не покинете этого мира. Я навсегда сотру в вашем времени малейшую возможность использовать Переход, скольких бы сил мне это ни стоило.
Уже после собрания, сидя в своих покоях с Третьим и Магнусом, Киллиан, покачивая в руке чашу с вином, ядовито спросил:
– Чего же ты сразу не убил их? Это ведь проще, чем поручать им дело, из-за которого они сами попытаются убить тебя.
Третий закатил глаза и положил ноги на низкий столик перед собой. Он принял чашу из рук Магнуса и, не ответив на требовательный взгляд Киллиана, сделал большой глоток.
– Я спрашиваю, – рокочуще произнес король великанов, – почему ты не убил их сразу?
– Совсем скоро настанет череда праздников. Не хотелось бы заставлять слуг не только готовить украшения и еду, но и оттирать кровь от пола.
Разгневанный Киллиан бросил в сальватора чашу с вином и громко выругался на ребнезарском. Чаша, ударившись о стену, со звоном упала. Третий не шелохнулся. Терпение короля лопнуло в тот самый момент, когда сальватор поставил условие Катону и его Охоте.
– Я запрещаю тебе, – прорычал Киллиан, сжимая кулаки.
– Ты не властен надо мной, – спокойно ответил Третий, сделав глоток вина. – Почему бы тебе не вспомнить, что на самом деле я куда сильнее и влиятельнее, чем мы заставляем думать остальных?