Чебурашка

— Всё нормально, — повторяю я, — просто задумался, может, это с моей памятью что-то не так? Может быть, этот человек действительно хотел получить от меня не икону, а, скажем… ну, я не знаю… может, он хотел получить слиток золота из швейцарского банка или, может быть, автомобиль, например?

— Автомобиль? — настораживается следователь. — Какой автомобиль?

— Действительно, — пожимаю я плечами. — Какой?

Сосредоточиться и достучаться до дока, похоже, никто мне не даст. Так почему бы не попробовать достучаться до Паруса.

— Какой? — задумчиво повторяю я, глядя в упор на сантехника. — Может быть, тот, который…

— Он прав, — выстреливает вдруг Парус. — Речь об иконе. Старинная, в серебряном окладе.

Ну надо же, на третий день острый глаз сокола заметил, что в камере двух стен не хватает!

— Вот эта? — достаёт следователь из стола дядькину икону и показывает Парусу.

— Да, — говорю я.

— Артём! — обрывает меня следак.

— Да, — неохотно подтверждает подозреваемый, даже не взглянув на неё.

Вот и зря не взглянул, на кого ему ещё уповать в его-то положении? Выражение лица у него такое, что будь его воля, разорвал бы меня на кусочки голыми руками. Ну, по крайней мере, догадался, что машину я не запалил перед следствием. С одной стороны, это хорошо, поскольку мой Чебурашка остаётся вне интереса органов, если не брать во внимание дядю Витю.

Впрочем, сейчас, насколько я понимаю, дядя Витя должен прижать хвост и особо не отсвечивать, опасаясь, как бы на него не пролился гнев прокуратуры. С другой же стороны, то, что Парус знает, что машину я не отдал, может вылиться в интерес к моей персоне со стороны его дружков, подельничков и тэ дэ, и тэ пэ. Но из двух зол всегда следует выбирать наименьшее. Вот я и выбираю.

Собственно, на этом сегодняшнее посещение прокуратуры заканчивается, и мы с мамой прощаемся со скучным следаком.

— Всё-таки, я не понимаю, — говорит мама, когда мы шагаем домой. — Но ведь икону я сама взяла из квартиры Гришы уже после его кончины.

Блин, мам, ну, какая разница!

— Так это я её туда отнёс.

— Зачем? — удивляется мама.

— Ну, подумал, сейчас приедет тётя Таня, скажет, была икона, а теперь нет. Будут думать, что всё из-за неё или, что мы такие меркантильные, первым делом икону захватили… Вот и отнёс от греха…

— Так похоже всё действительно из-за неё.