Храм Темного предка

– Известите меня о результатах. Посещала ли ее Краснова и чего добивалась? О чем хотела узнать? – Адель Викторовна сверлила его взглядом.

– Обещаю. Век воли не видать, – ответил ей Гектор в тон. – Слово пацана!

Глава 18

Вдова

– Осмоловская проживает в Вороново, – объявил Гектор, прочтя адрес на листке, когда они покинули музей. – Сейчас половина шестого. Ехать нам часа полтора.

Они втроем вновь стояли на углу Никитского переулка. Полковнику Гущину тащиться в Вороново не хотелось – он устал, окончательно запутался и не горел энтузиазмом пахать дотемна, все еще переполненный раздражением и недовольством.

– Надо по телефону узнать – приезжала ли к Осмоловской Елена Краснова, – буркнул он. – Дайте, Гектор Игоревич, я сам ей сейчас позвоню. Может, старуха гикнулась… то есть скончалась. Музей на юбилей когда еще планировал ее пригласить.

Гектор передал ему листок, и он набрал номер вдовы.

– Слушаю! – ответил старческий интеллигентный голос.

– Вы Юлия Осмоловская? Полковник Гущин вас беспокоит, полиция Московской области…

– Полиция? Полковник? С каких нар мне звонишь, задрот? Пошел ты!

Вдова Осмоловская бросила трубку. Гущин ошарашенно воззрился на экран мобильного. Никогда никто не смел орать на него, посылая…

– За деньги – да! Старушка – пушка! – Гектор давился смехом, пытаясь сдержаться. – Федор Матвеевич, ну, ну… не переживайте, взбодритесь! Мошенники сейчас пенсионерам трезвонят, разные майоры и полковники-следаки на бабло разводят. Старичков психологи учат в момент давать отпор, пресекать разговор с незнакомых номеров. У вдовы получилось феее-еее-рииично!

– Дура старая! – Гущин побагровел.

– Поехали в Вороново, – тихо, спокойно велела Катя. – С пожилыми людьми не стоит откладывать встречи на потом. Лучше сразу, правда, Гек? Пока они в добром здравии и ясном уме. Царица музея Адель… – сдается мне, именно она неформальный лидер их ученого коллектива – не зря нас к Осмоловской посылает.

– Катенька, твое слово – закон. Выдвигаемся к вдове, – кивнул Гектор. – Но сначала едой затоваримся.

Они посетили кафе рядом с главком и зоомузеем у Консерватории. Гектор опять по традиции заказал для Кати большой мятный капучино, себе двойной эсперессо, а для Гущина гигантский фиалковый макиато. Полковник Гущин сам приобрел багет с ветчиной. Катя выбрала йогурт с гранолой и запеченное яблоко, Гектор себе взял двойной бургер. В машине по пути до Воронова они пировали.

Юлия Осмоловская проживала на обветшалой, но крепкой кирпичной зимней даче – двухэтажной, с застекленной террасой и балконом, в лесу у санатория «Вороново». Дачу окружал деревянный забор, но лишь с трех сторон – с четвертой к даче примыкали речка и пруд бывшего дворянского поместья, на чьей территории и расположился санаторий. В сосновом лесу на удалении друг от друга стояли и другие элитные дачи за высокими заборами. Гектор постучал в глухую калитку. Теплый сентябрьский вечер опускался на лес и видневшийся за деревьями белый ансамбль дворянской усадьбы – санатория.

– Словно у вас в Серебряном бору, Гектор Игоревич, – не удержавшись, ехидно ввернул Гущин, вспомнив опять сплетни в кулуарах – мол, у спятившего генерал-полковника Борщова, отца Троянца, поместье в Серебряном бору. Один участок ему выделили в качестве компенсации за убитого сына, а другой участок – смежный – уже сам Гектор присоединил, выкупив у прежнего хозяина вместе с руинами бывшей маршальской дачи.

– Уютная локация, водичка рядом, прудик с уклейками, – похвалил Гектор, не реагируя на подкол, и постучал в калитку кулаком – громко. – Госпожа Осмоловская! Юлия – не знаю, к сожалению, вашего отчества! Мы к вам! И вот по какому делу!