— Прекрасно, — сказал Шура. — Завтра начнешь учить устройство боевого поста. Что? Ах, да: волшебная приблизительность учебного отряда. Прошу слушать внимательно. В Севастополе ты малость раскис от лености и ничегонеделания. Не надо слов. Девятую роту я знаю и до гробового входа не забуду прочувствованных слов Семы Безрука, — когда мы с Лешей Довганем и Саней Волковым утопили на шлюпочном пирсе новую швабру.
Замигала алая лампа: точка, тире, точка, тире…
— Аврал. Звонков в посту нет. Чтоб не мешали…
Динамик боевой трансляции очень тихо сообщил: «Баковым — на бак, ютовым — на ют».
— Это нам. Живо!
Из тесного и удобного, как перчатка, поста вылезать не хотелось. На полубаке дунуло предрассветной сыростью. «Жилет!» — и Валька поймал оранжевый резиновый жилет, где на груди все тем же черным лаком был выписан его боевой номер; кругом шла зыбкая в синеве ночи работа, осторожно звякала сталь; низкорослый, страшный угрюмостью и колючим взглядом мичман ткнул пальцем под крыло мостика: «Там стоять. И не ме-шать!..»
— По местам стоять, с якоря и швартовов сниматься!
— Куда идем? — спросил кто-то.
— В Базу.
12
«Здорово, братишка! Молодец, что вырвался в моря! А меня можешь поздравить, новости хреновые. С борта откомандировали, сидим теперь в лесу, точнее, под лесом. В увольнение ходим ягоды собирать. Ягоды здесь пропасть. Работы тоже навалом, вахта круглосуточная. Неплохо смотрится: бегаем по тайге в робах и бесках. Привет тете, т. е. тв. маме. Слушай, у меня к тебе громадная просьба, купи и вышли мне альбом для фотографий…»
«Рад за тебя, что попал на корабль, но настроение твое мне не нравится. Держать носом на волну, старина, нужно уметь в любую погоду. То, что велели знать корабль «до форсунки», очень даже неплохо, все крепко пригодится, когда сам будешь водить суда в море. И потом, мне кажется, ты маленько забываешь улыбаться. Будь здоров! О себе писать нечего, пятнадцатого ухожу в рейс…»
«…Ты упрекаешь меня в сентиментальности, — конечно, в более мягких словах. Мне и смешно и грустно над твоим письмом. Не волноваться за тебя я не могу, я все-таки мама. Возможно, я несколько старомодна… Пересылаю тебе два письма: от Виктора, из похода, и, очевидно, от девушки…»
«…Театр здесь на гастролях, город славный, странный, с добрыми крохотными улочками, множеством церковок. Никак не могу привыкнуть к этой труппе (да и не знаю, удастся ли), и мне неспокойно. Я так отчаянно тоскую, что даже местный пес относится к этому сочувственно. Как всегда, не хватает сумасшедших, удивительных Ваших писем. Господи, Валька… где же затерялся твой корабль, Валька?..»
«…Пишу наспех, танкер уходит. Высчитал, что ты уже не в Учебном отряде — а где? Скучаю по тебе, и по нашим, не всегда держусь молодцом, но стараюсь. Мы в Северном море, штормит, 5—6 баллов, и нас здорово качает. Болтаться здесь еще месяц. Видали их ударную группу, у них учения, флагман их наш старый знакомый. Поднялись до 70° с. ш. Океан не море, в Атлантике 7 баллов семечки, только верхнюю палубу слегка заливало. Нынче вернулись в квадрат, заправились (танкер ждал нас), сделали большую приборку и посмотрели «Дайте жалобную книгу». Служить еще 343 дня…»
13
В Базе звенели горны.
Ни города, ни гаваней Валька не увидел. Прошли лабиринтом каменных дамб и ошвартовались у деревянного причала в небольшом ковше. По носу лежал песчаный берег, трава, черный кирпич цехов.
За кормой, за полоской суши и камня виднелись изогнутые корпуса, стремительные надстройки крейсеров и эсминцев — жестокая, рассчитанная красота.
В ковше было тихо.
«Полста третий», прикрученный стальными швартовами к причалу, посапывал на изредка добегавшей сюда мелкой волне. На юте курили и смеялись.
Валька чистил картошку.
ebooksa