Его голос становится более хриплым, и мои чувства обостряются. Губы Райдена касаются моей шеи. Он прокладывает дорожку из поцелуев до линии волос. Меня сотрясает неконтролируемая дрожь. На своей коже я чувствую его улыбку. Он доволен ответом моего тела.
Я сглатываю.
– Я думала, что мы больше не должны целоваться.
– Мы не целуемся, – шепчет он. – Я тебя целую.
Свободная рука Райдена скользит по моей талии, прижимая меня к нему.
– У твоей кожи такой приятный вкус.
Его зубы покусывают мою шею, и возбужденный вздох срывается с моих губ.
Я уже собираюсь наброситься на Райдена, чтобы потребовать от него один поцелуй или пятьдесят, но тут появляется Мандси со своим набором для врачевания.
– Я все принесла, – радостно сообщает она. – Мы вас быстро подлатаем.
Райден не двигается. Я все еще стою лицом к окну, поэтому могу только догадываться, какое выражение на ее лице.
– Или я могу вернуться позже, – продолжает Мандси тем же бодрым тоном, ее ничто не смущает.
– Нет, – говорит Райден. – Лучше позаботиться о капитане сейчас. Я оставляю вас наедине.
Тепло его рук покидает меня, шаги удаляются, пока их полностью не заглушает закрывающаяся дверь.
Неужели Райден думает, что я забыла, как он отреагировал на то, что я спасла ему жизнь? Он не может все исправить, просто прикоснувшись ко мне!
Хотя, по-видимому, может, потому что еще минуту назад я совершенно об этом не помнила.
Я качаю головой и поворачиваюсь к Мандси. Та выглядит так, будто не видела ничего необычного. Она улыбается, но Мандси улыбается всегда.
– Присаживайтесь, капитан, – указывает она на кровать.
Я не осознаю, насколько мне тепло, пока Мандси не прикладывает прохладную ткань к моему залитому кровью лицу. Боль от компресса – ничто по сравнению со всем остальным.
Лотия мертва. Мой отец совсем недалеко. Моя мама, наверное, плавает где-нибудь, ни о чем не заботясь. Мои мышцы болят от борьбы, бега и поднятия тяжестей. И я никак не могу понять Райдена.