Лайла потерла виски.
–
– У него в глотке есть лестница.
– Зофья, идти одной было очень опасно, – сказала Лайла. – Что, если бы с тобой что-то случилось?
Взгляд Зофьи стал совсем безрадостным.
– А вдруг что-то случится с
Ее слова застали Лайлу врасплох. Ее ладонь начала пульсировать от воспоминаний о том, как Зофья с Энрике суетились над ее раненой рукой. Они любили ее, и каждый раз, когда она вспоминала об этом, это было похоже на внезапный луч солнечного света.
Гипнос вздрогнул.
– Этот левиафан – просто чудовище…
– Он не чудовище, – обиженно сказала Зофья. – Питомцы-автоматоны не такая уж редкость.
–
– Питомец – это кошка или собака, – в ужасе начал Энрике.
– Или тарантул, – сказала Зофья.
– Прошу прощения, но…
– Не надо ничего у меня просить, – отрезала Зофья, и Энрике нахмурился.
– Я не могу представить, чтобы кто-то дал этой штуке кличку или испытывал к ней привязанность, – сказала Лайла.
Зофья задумалась над ее словами.
– Я бы назвала его Давидом.
Все умолкли.
– Давид, – повторил Энрике. – Тарантул по имени Голиаф и металлический левиафан по имени