Серебряные змеи

Рот левиафана был слишком влажным и узким, чтобы они могли влезть в него одновременно, поэтому Северин пошел первым. Его сапоги легко нашли канавки, ведущие к лестнице. Он сломал фосфорную палочку, и свет упал на металлическое горло левиафана, выхватывая из темноты верхушку спиральной лестницы, которая уходила глубоко в его глотку. Северин тяжело сглотнул. Он знал, что это существо было Сотворенным, и все же оно казалось ему зловеще живым. Пар вырывался из трещин между его металлическими деталями, как дыхание. Северин оглянулся и протянул Гипносу руку. Патриарх Дома Никс уставился в туннель, и его голубые глаза округлились от страха. Сам того не желая, Северин снова вспомнил маленького Гипноса – мальчика со звонким голосом, мальчика, который мечтает, чтобы его пригласили в игру.

– Тебе необязательно идти со мной, – сказал Северин.

– Что за нонсенс, mon cher, – ответил Гипнос, хотя его зубы стучали от страха. – Кто будет тебя защищать, если я не пойду?

Эти знакомые слова впились в Северина, как шипы. Он моргнул и увидел широко раскрытые глаза улыбающегося Тристана. Он снова моргнул, но на этот раз его младший брат был мертв. Северин сжал руку в кулак, чувствуя, как натянулся шрам на ладони, а его язык горел от кислого привкуса обещания, которое он не смог сдержать: я буду тебя защищать.

– Тогда пошли, – сказал он бесцветным голосом.

Ступеньки оказались скользкими, и металлические детали стонали под тяжестью его веса. Ледяная вода хлестала по его лодыжкам, пропитывая водонепроницаемые брюки. Везде, куда падал свет, Северин видел руины. Впереди лежал длинный спуск, но, по крайней мере, он уже видел решетчатый серебристый пол в брюхе левиафана.

– Пятнадцать минут! – крикнул Энрике им вслед, но голос его звучал совсем приглушенно.

Как раз перед тем, как они достигли подножия лестницы, Северин попросил подать ему сферическое устройство обнаружения. Гипнос протянул ему сферу, и они оба наблюдали за тем, как свет детектора освещает темные углы сокровищницы Падшего Дома.

Северин никогда не считал нужным описывать свои чувства словом «благоговение». Но теперь… он был готов признать, что никогда не видел ничего подобного.

Перед ним открылся мир, изобилующий самыми необычайными сокровищами. Он словно оказался в святилище. Даже со своего места Северин мог разглядеть рваные края роскошного алого ковра. На нем лежала размякшая от воды круглая подушка, а рядом стоял узкий столик со свечой. Тот, кто построил это место, задумывал его как место для медитации. За небольшой зоной медитации находился вход в пещеру. Египетские колонны из лазурита подпирали стены. Огромные золотые тигры повернули головы в их сторону, прищурив свои рубиновые глаза. Светящиеся манускрипты, Сотворенные в виде птиц, проносились над их головами, оставляя за собой рассыпчатый шлейф сусального золота. Чего здесь только не было: мраморные бюсты, древние реликвии, ожерелья из светящихся камней, маленькие крутящиеся планетарии, вырезанные из нефрита…

– Боже мой, – сказал Гипнос. – Орден убил бы за такое.

Гипнос подошел к колонне в центре комнаты. Она была примерно четырех футов в высоту, и ее украшали символы Домов Вавилонского Ордена со всего мира. Северин последовал за ним. Каждый из символов имел особое углубление. Там, среди шипов Дома Ко́ры и полумесяцев Дома Никс, он узнал очертания уробороса, который должен был принадлежать ему: символ Дома Ванф.

– Зачем здесь все это? – спросил Гипнос.

Северин проследил за направлением колонны, которая упиралась в низкий потолок, напоминающий кривое зеркало. Или мнемолинзу.

– Я думаю, эта конструкция работает как ключ, – сказал Северин, указывая на выемки внутри символов Домов. Он достал своего резного уробороса и поднес его к углублению в каменной колонне. Идеальное совпадение. Одним плавным движением он втолкнул уробороса в выемку и поднял глаза к потолку.

Но ничего не произошло.

– Дай я попробую, – сказал Гипнос.

Он вставил Кольцо Дома Никс в углубление, и по серебряному потолку прошла световая рябь…

Северин затаил дыхание, гадая, можно ли считать это доказательством того, что главное сокровище Падшего Дома хранится именно здесь. Вместо этого мнемоэкран показал ледяной грот, оставшийся наверху: Энрике нервно расхаживал по кругу, Зофья то и дело чиркала спичкой, Лайла все так же стояла у входа с каменным выражением лица.

– Мы можем видеть их, но они не видят нас? – спросил Гипнос. Он встал прямо под экраном и начал размахивать руками, но никто из оставшихся в гроте никак на это не среагировал. – Как такое возможно?