Серебряные змеи

– Обещай мне, что не скажешь ему, Энрике, – сказала она, сжимая его руку. – У меня всю жизнь что-то отнимали. Я не хочу, чтобы кто-то отнял мою смерть.

Энрике бросил на нее мрачный взгляд, но все же кивнул в ответ. Мгновение спустя он сжал ее руку и ушел. Лайла смотрела ему вслед, и вдруг с неба начал падать снег. Спящий Чертог походил на рисунок из какой-то холодной сказки. Шпили из заледеневшего кварца напоминали стеклянные кости, и Лайле захотелось вообразить, что этот дворец принадлежит Снегурочке. Может быть, Снегурочка решила не таять от любви, а наоборот, навсегда заморозить свое сердце и жить вечно. Но ее размышления были прерваны Дельфиной, которая ждала Энрике у входа. Лайла была слишком далеко, чтобы расслышать ее слова, но она видела, как напрягся Энрике. Он оглянулся на нее, но Дельфина схватила его за руку и потащила внутрь. Лайла знала, что это значит.

Северин вернулся.

Книга была у него.

На морозе кольцо Лайлы казалось слишком свободным, как будто оно хотела упасть с пальца, потому что совершенно потеряло свой смысл.

Матриарх подошла к ней, кутаясь в свои черные меха. Она приняла эффектную позу, и если бы Лайла не знала ее лучше, то решила бы, что Дельфина относится к тем женщинам, которые дышат так, словно это упражнение, а не необходимость.

– Они вернулись? – спросила Лайла. Дельфина кивнула.

Лайла чувствовала, что ей нужно скорее бежать в грот, но она не могла заставить себя двигаться. Что-то удерживало ее. Она отбросила дурные предчувствия и решительно направилась навстречу своей судьбе.

Некоторое время они шли молча, прежде чем Дельфина заговорила.

– На него трудно смотреть, правда?

Лайла знала, что она имеет в виду Северина, и в ней вспыхнула давно умершая преданность.

– Полагаю, ему тоже трудно смотреть на вас.

– Я не обязана оправдываться за свой выбор, – надменно сказала Дельфина. Но потом она грустно улыбнулась и задумалась, будто пыталась подобрать нужные слова. – Я лишь хотела сказать, что не могу видеть его таким, как сейчас. В моих глазах он всегда будет маленьким мальчиком, который смотрит не на сцену, а на зрителей, потому что хочет увидеть на их лицах удивление.

Лайла почти могла представить его ребенком. Худощавый и темноволосый, с огромными сумеречными глазами. Маленький мальчик, которому слишком рано пришлось повзрослеть.

– Зачем вы мне это рассказываете?

Дельфина улыбнулась, но эта призрачная улыбка так и не достигла ее глаз.

– Потому что мне нужно поделиться с кем-то своими воспоминаниями, – сказала она. – Я завидую тебе, дитя.

Лайла едва не фыркнула. Чему тут завидовать? Дельфина могла путешествовать по миру, не опасаясь, что очередная дверь захлопнется у нее перед носом. Дельфина была жива. Лайла только мечтала о жизни.

– Уверяю вас, мне не стоит завидовать.

Дельфина опустила глаза на лед и принялась рассматривать свое отражение в озере.