Серебряные змеи

– Я завидую тебе, потому что ты можешь смотреть на себя. Ты не испытываешь отвращения к собственному отражению, потому что можешь выдержать вес своих решений и сожалений. Это большая редкость, особенно в преклонном возрасте.

«Дожить до преклонного возраста – куда большая редкость», – подумала Лайла.

ВНУТРИ СПЯЩЕГО ЧЕРТОГА царила суматоха. Один из мастеров Дома Ко́ры открыл бутылку шампанского. По телу Лайлы прокатилась волна нетерпеливого ожидания.

– Сокровище! – крикнул один из них. – Горы сокровищ!

Дельфина взяла бокал шампанского. Лайла стояла в тени, ее глаза бегали по залу, ловя отблески света, которые отражались от ледяных животных и большой люстры, покачивающейся над головой.

– Патриарху Дома Даждьбог пришлось отправить письмо Ордену, ведь он вынужден следовать протоколу, – сказал другой. – Они скоро будут здесь, матриарх. Все до единого.

Бокал выпал из ее руки и разбился о ледяной пол.

– Здесь? – пролепетала дельфина. – А как же Зимний Конклав?

– Похоже, они собираются провести Зимний Конклав… здесь.

Лайла оглядела огромный пустой атриум. Внутри нее кипело возмущение. Она не хотела, чтобы здесь собрались сотни членов Ордена с их загребущими руками. Может, она бы не относилась к ним с таким отвращением, если бы на Конклав пригласили членов колониальных гильдий, которые были поглощены Домами своих колонизаторов. Но западная часть Ордена не желала воспринимать их всерьез. Это напомнило Лайле о мертвых девушках, которые стали жертвами лишь из-за того, что они были невидимы для остального мира.

– Когда они прибудут? – спросила матриарх.

– Через несколько минут, матриарх, – сказал один из слуг. – Они планируют задействовать все порталы, включая те, что находятся над землей и под водой. Они привезут также своих мастеров, чтобы подготовить Спящий Чертог к Полночному Аукциону.

Дельфина тихо выругалась. Лайла наблюдала, как слуги несут корзины с сокровищами: книгами, статуэтками, драгоценными камнями и сверкающими инструментами. У нее в голове кружились тысячи мыслей. Девушка почувствовала, как кто-то сунул ей в руку бокал с шампанским. Когда она подняла глаза, с ледяного потолка посыпались серебристые лепестки. Она всегда мечтала, что, когда она приблизится к книге, ее тело это почувствует. Может быть, ее вены засияют ярким светом, а волосы поднимутся в воздух. Вместо этого ее пульс стал тихим и вялым. Время словно забыло о ее существовании, и все остальные начали двигаться очень медленно. Лайлу охватило сомнение. Ее сердце болело без всякой причины. Наконец, к ней подошли Энрике и Зофья. У Зофьи – милой, храброй Зофьи – по лицу текли слезы. Энрике говорил слишком быстро, и она не могла уловить ничего, кроме одной фразы, такой резкой, что она причиняла физическую боль:

– Книги там не было.

27

Энрике

Шесть часов до Полночного Аукциона…

Когда-то Энрике нравилось быть недоверчивым. Ему казалось, что весь мир сговорился, чтобы провести его. Именно так он себя чувствовал, впервые оказавшись в Эдеме. Это произошло в первую годовщину открытия отеля, когда Северин оформил все помещения в стиле Райского Сада. Огромный василиск, сделанный из яблок, ползал между колоннами, извиваясь, щелкая челюстями и оставляя за собой сладкий запах фруктов. Между бархатными креслами паслись животные, сделанные из растений и цветов. Северин напоминал роскошно одетого бога, осматривающего свои владения. И Энрике не верил, что кто-то вроде Северина может открыто демонстрировать плоды своего воображения и мир не посмеется над ним, а наоборот – преклонится перед ним. Энрике не помнил, в какой момент он решил, что хочет работать на этого странного владельца отеля, питающего слабость к чужим ценным вещам… но он хотел бы взглянуть на мир глазами этого необычного человека.

Сейчас он испытывал совсем другой вид недоверия. Он не верил, что его мечту только что бросили на землю и растоптали.

Книги там не было.