Серебряные змеи

Краем глаза она заметила какое-то мерцание. У основания алтаря лежал небольшой предмет. Она наклонилась и подняла его с пола.

Это была золотая пчела.

Зофья не видела эту пчелу со времен катакомб, когда доктор раскинул руки и подвальное помещение заполнилось членами Падшего Дома. По ее венам пронеслась паника. Ей нужно было предупредить остальных. Зофья шагнула назад, но ее нога поскользнулась на ступеньке, и она врезалась в… кого-то. Несколько секунд она ощущала лишь чье-то неровное дыхание.

Инстинкт взял верх.

Зофья быстро опустилась на корточки. Земля под ней была влажной и скользкой. Она отпрыгнула в сторону, но ее нога заскользила по гладкой поверхности, и она рухнула на пол. Зофья вцепилась в свое ожерелье, собираясь оторвать зажигательную подвеску, когда чья-то рука с пропитанной тряпкой зажала ей рот и нос. Ее ноздри наполнились сладковатым запахом, и глаза начали закрываться сами собой.

– Мне очень жаль, что ты вынуждаешь меня это делать, – произнес знакомый голос. – Но я знаю, что ты все поймешь, моя дорогая.

29

Энрике

Когда в комнате повисала тишина, Энрике всегда старался ее заполнить.

Он думал, что значительным вещам необходимо громкое звуковое сопровождение, вроде зловещих раскатов грома, а когда слова сходят со страницы – их нужно обязательно произнести вслух, потому что лишь так они обретали вес и смысл.

В первый раз, когда его выбрали выступающим в дискуссионной группе – он был польщен. Люди верили в весомость его слов, даже когда область его интересов – Сказки Народов Мира: В защиту Филиппинского Фольклора, – казалось, не увлекала никого из его одноклассников в escuela secundaria. Всю ночь он готовился к своей речи, и его нервы буквально вскипели. Он даже не пошел на утреннюю мессу и молился, чтобы у него не заплетался язык. Но за несколько мгновений до того, как он взошел на трибуну, один из одноклассников вручил ему свою лекцию.

– Что это такое? – растерянно спросил Энрике.

Ни одно из написанных слов не выглядело знакомым.

Одноклассник рассмеялся.

– Не волнуйся, Kuya[7], мы сделали все за тебя.

– Но… – начал Энрике, сжимая в руках собственную речь.

Одноклассник отмахнулся.

– О, не беспокойся об этом, – он слегка потрепал Энрике по щеке. – С твоим лицом будет звучать еще убедительнее! А теперь поднимайся на трибуну.

Энрике вспомнил приторную теплоту школьного зала, собственные пальцы, оставляющие влажные отпечатки на бумаге, и зрителей, сменивших ухмылки на жалостливые взгляды. Он хотел, чтобы его выслушали из-за его лица или из-за его взглядов? Или он просто хотел быть услышанным? Трусость приняла решение за него. Он заговорил, читая со страницы. Позже, когда ему вручили награду за первое место, Энрике вернулся домой, сгорая от стыда, засунул трофей под крыльцо и никогда не рассказывал об этом родителям. Годы спустя он уже не мог вспомнить, что именно он тогда сказал.

Но это не имело значения.