Серебряные змеи

– Послушай… ну тише, тише. Я прошу прощения, что так вспылил, – сказал он, поднимая Лайлу на ноги. Он погладил ее по щеке тыльной стороной золотой ладони. – Это очень важно, понимаешь? Я просто хочу, чтобы мир стал лучше. И я мог бы это сделать, если бы у меня было немного Божьей силы. Я изменю мир, изменив нас. Разве ты не хочешь, чтобы мир стал другим? Разве ты не мечтаешь о дне, когда ты сможешь свободно ходить по миру? Разве ты, Зофья, не хочешь жить без гонений? И ты, Энрике, мой милый историк-революционер… Я знаю, что вы все мечтаете о том же, о чем и я… о мире, где таких людей, как мы, никто не притесняет, о равенстве для всех, – он повернул подбородок Лайлы в сторону Энрике и Зофьи. – Так что, пожалуйста, не заставляй меня причинять им боль. Я так не хочу этого делать. Во-первых, кровь все здесь запачкает, а это не очень-то приятно и так нецивилизованно, – он сверкнул очаровательной улыбкой. – А во-вторых, они мне нравятся. И ты мне нравишься.

Лайла посмотрела на него. По ее щекам потекли слезы.

– А ты не думаешь, что я и сама хочу ее прочесть? – воскликнула она и перевела взгляд на сияющую арфу, лежащую на полу. – Ты не думаешь, что, если бы я знала, на каких струнах играть, я бы уже это сделала? – девушка указала на инструмент. – Эта вещь – единственное, что может сохранить мне жизнь, и она совершенно бесполезна. Мне не поддается ни одна струна.

Руслан с отвращением отпустил ее лицо.

– Опять эта история о том, как тебя… – он взмахнул руками, словно отгоняя рой мух. – …сделали. Ты лжешь, чтобы защитить секрет своей родословной, а я ненавижу лжецов.

Северина затошнило, когда Руслан принялся расхаживать по залу, осторожно постукивая ножом по ладони.

– Орудия божественного… у них есть индивидуальность. Как и у любого из нас! – сказал Руслан. – И этот инструмент предпочитает компанию определенных людей с исключительно древней кровью. Итак. Это может быть очень просто. Поиграй на лире и скажи мне, какое место ты видишь.

– Место? – устало повторила Лейла.

Руслан почесал нос своей золотой рукой.

– Конечно, место, моя дорогая! Нельзя просто побренчать на арфе и стать богом. Нет, нет. Играть нужно в каком-то особом месте… в святилище. Мелодия, сыгранная в храме – или в театре, если угодно, – дарует божью силу. Сыграй где-нибудь в другом месте – и эта лира обрушит на твою голову месть и разрушение. Такой вот противный маленький предмет.

Плечи Лайлы опустились, и она посмотрела вверх, но не на Руслана, а на Еву.

– Я не знаю, что происходит, – сказала она. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, и ничего не вижу…

Нижняя губа Евы задрожала, но она отвернулась.

Северин перевел взгляд на лиру. Ему казалось, что время замедлилось, и он подумал о том, насколько сильно ударился головой. Он видел, как светятся струны. Их тонкая нить едва заметно переливалась, словно радуга, мелькнувшая сквозь промасленное стекло.

Руслан вздохнул.

– Ты не оставляешь мне выбора.

Сфинкс двинулся на Энрике и Зофью.

– Нет! – Северин попытался закричать, но матриарх зажала его рот ладонью.

– Так ты нас всех убьешь, – хрипло прошептала она.

– Что заставит тебя использовать свои силы? – спросил Руслан. – Я знаю, что они у тебя есть. Я знаю, на что способно твое прикосновение, мадемуазель Лайла.