Шарлотта внимательно наблюдала за мной, пока я разрезал верх ее ночной рубашки — материал легко разошелся под лезвием, — а затем разорвал ее посередине и распахнул. Она была обнажена передо мной, связанная, уязвимая, и от этого захватывало дух.
Я не мог ждать больше ни секунды, чтобы попробовать ее на вкус. Так что отложил нож в сторону, наклонился и лизнул ее влажную щель. Она уже промокла от оргазма, и когда я просунул в нее три пальца, ее киска обхватила мою руку, словно хотела всосать ее целиком. Снова потянувшись за игрушкой, я повертел ее в руке и, обильно смочив в ее соках, ввел внутрь.
Шарлотта застонала, изо всех сил дергаясь подо мной. Я наклонился и втянул ее клитор в рот. Она не продержалась бы долго: ее грудь покраснела, бедра уже тряслись, но я не останавливался. Я погрузился в ее киску языком, кружа по клитору, как одержимый, и трахая ее игрушкой. Пока она поднималась все выше и выше, я снова включил вибратор, и она взорвалась на моем лице. Струя жидкости ударила в меня, и она закричала в кляп.
— Блядь, да,
Слезы текли дорожками по ее щекам, глаза были яркими и затуманенными одновременно. Она тяжело дышала и смотрела на меня так, словно я действительно был ее избранным Богом. Я спрятал этот благоговейный взгляд в холодные, темные глубины своего сердца, чтобы бережно хранить его там.
— Хорошая девочка. Посмотри, как великолепно ты кончаешь для меня,
У нее сбилось дыхание, когда я устроился между её ног. Ее бедра и кровать вокруг нас были мокрыми от ее спермы, и это было чертовски восхитительно. Я хотел купаться в ней, трахаться в ней, жить, покрытый ее соками. Подтверждение моего стремления сделать эту женщину такой же одержимой мной, каким был я по отношению к ней.
Я погрузился в нее своим ноющим членом, не в силах вынести больше ни секунды пытки. Она была скользкой, горячей и такой тугой, что было трудно проталкивать себя. Как только вошел до конца, я потянулся к ремешку вокруг ее губ и стянул его. Ее рот был красным и опухшим. Она захныкала, когда я слизал слезы с ее щек, а затем поцеловал ее.
Я потерял себя в этом моменте, целуя женщину, которая украла мое сердце, когда я уже думал, что оно разучилось биться. Я целовал ее и трахал, пока она не кончила снова, сжимаясь вокруг меня, как тиски, и тогда я последовал за ней, изливая в нее сперму, помечая ее внутренности своими лучшими намерениями, надеясь, что мое семя проникнет глубоко и пустит корни.
Когда я выскользнул из неё под натиском белого, мои пальцы были там, проталкивая сперму обратно в её дырочку. Я обвел большим пальцем ее клитор, и она вскрикнула.
— Я не могу кончить снова, просто не могу, — Шарлотта отчаянно задыхалась.
То, как ее красивые, заплаканные глаза умоляли меня, было чертовски возбуждающе.
— Ты так мило просишь,
Я наклонился и поцеловал ее, когда она снова кончила, заглушая ее крик. Мое дыхание было у нее во рту, мои пальцы — в ее киске, а мое имя — в ее сердце, именно там, где я и хотел.
Глава 26
Клуб «Норт-Шор» был местом, где можно было встретить элиту Атлантик-Сити или засветиться перед ней. В основном, это были богатые старики, которые играли в гольф, щупали персонал и писали в кусты. Настоящая круговая порука привилегий и коррупции. Все члены клуба так или иначе принадлежали мне. Я не был похож на своего отца, который смотрел слишком много фильмов и полагался на подход «лошадиной головы в кровати»24 к управлению бизнесом. Страх и угрозы могли работать только до определенного момента. Я предпочитал рычаги давления и гарантированное уничтожение. Мы не были похожи.
Людей, которые переходили дорогу моему отцу, избивали, а членов их семьи брали в заложники. Люди, которые переходили дорогу мне? Я хоронил их социально, профессионально, а затем, когда они были достаточно измучены, — физически.
Недостаточно было убить мужчину, подобного завсегдатаям клуба «Норт-Шор». Сначала нужно было опозорить его. Разрушить его репутацию. И лишь потом убить. Всему свое время.
Мы с Элио подождали, пока комиссар Рейнольдс и судья Элленс окажутся у самой дальней от клуба лунки, прежде чем направиться к ним.