Нечестивые клятвы

— И в этом твоя проблема, anima mia. Ты не всегда должна помогать. Иногда ты можешь позволить людям сделать все за тебя, — сказал Ренато, разбивая яйца одной рукой и взбивая другой.

Его сильное, покрытое татуировками запястье, с легкостью вращающее венчик, что-то сделало со мной. Боже, мне действительно нужно было протрезветь. Я играла шахматными фигурами с доски, лежащей на стойке. Я видела, как Джада и Сонни иногда играли по утрам.

— Избавь меня от дерьмовой кабинетной психологии, или я сделаю то же самое с тобой, — предупредила его.

Он рассмеялся.

— Я буду только рад этому, bambina.

Проигнорировав намек, я обхватила руками колени и прижала их к животу, надеясь, что эта поза заглушит урчание. Теперь, когда я почувствовала запах еды, мой желудок проснулся и требовал, чтобы его накормили.

— Прекрасно. Ты — король замка, — провозгласила я. — А все остальные заперты за пределами. Ты должен контролировать все вокруг, каждый игрок на доске — твой ход… Ты не вправе отвернуться или расслабиться, потому что в случае ошибки, ты можешь кого-то потерять и придется добавить еще одну отметку. — Я указала на его грудь.

Он оставил омлет готовиться и наклонился ко мне через стойку. Я повернулась к шахматной доске, отчаянно желая хоть чем-то отвлечься от красоты этого мужчины при слабом освещении. Я выбрала черный для Ренато, потому что, это само собой разумеется. И отодвинула все остальные фигуры, изолировав короля.

— Очень проницательно. Может быть, пьяная терапия не так уж плоха, — начал он.

Я поднесла палец к его губам и шикнула на него, будучи смелее в своем пьяном состоянии, чем обычно.

— Я не закончила. Ты делаешь всё это, и у тебя всё есть, и люди думают, что ты бог, неприкасаемый, всезнающий, обладающий властью над жизнью и смертью… И это правда, но ты там, в своей башне, и ты совсем один.

Как только слова слетели с моих губ, сквозь густой туман в голове прозвучало предупреждение. Стоп, что я сказала? Я пыталась вспомнить, пока Ренато смотрел на меня.

— Ну, в конце концов, нет покоя голове, увенчанной короной.

— Макиавелли? — поинтересовалась я.

Он был так близко ко мне, и воздух сгустился, пока мы разговаривали. Он не отстранился, когда я обрушила на него свой пьяный психоанализ. На самом деле, он казался ближе, чем когда-либо.

— Шекспир, — мягко поправил Ренато. — Генрих IV.

Верно. Своевременное напоминание о том, что этот человек намного превосходит меня по опыту и житейским познаниям.

— Ты много знаешь. Держу пари, ты прочитал все книги в своей библиотеке, не так ли? Ты намного умнее меня. Я никогда не выезжала за пределы штата, ты знал об этом? Никогда не летала на самолете. Я не могу свободно говорить ни на каких других языках, но ты наверняка знаешь об этом. Ты знаешь обо мне всё, — пробормотала я.

Ренато наблюдал за мной с каким-то очарованием, с которым я не могла справиться в своем затуманенном состоянии. Это было слишком напряженно. Мужчина был напряжен во всем, и все же я не видела, чтобы он смотрел на кого-то так, как на меня.

— Никто не смотрит на меня так, как ты, — услышала я свой голос. Мой и без того хлипкий фильтр в данный момент был на нуле.