— Никто не говорит со мной так, как ты, — ответил он, протягивая руку и касаясь моей щеки. Это было нежно и интимно. Мое сердце странно забилось.
— Потому что ты бы их убил?
Ренато ухмыльнулся и потянулся к сковороде с омлетом, чтобы выключить огонь. Затем он выпрямился и, обогнув стойку, направился ко мне.
Шахматная доска стояла рядом со мной в забавной конфигурации, которую я установила: король, окруженный несколькими пустыми клетками со всех сторон.
Я развернулась на табурете, чтобы держать его в поле зрения. Он был не из тех, к кому можно повернуться спиной. Это все равно что встать спиной к пантере и верить, что она не набросится.
Ренато остановился передо мной, подойдя так близко, что мне пришлось раздвинуть ноги, чтобы он влез. Мужчина потянулся мимо меня к шахматной доске. Он взял самую большую фигуру со стороны противника и поставил ее рядом с одиноким королем.
Королева.
Черно-белая пара сидела наверху доски, изолированная, но не одинокая. Больше нет.
Ренато повернулся ко мне и обхватил мое лицо ладонями, поглаживая большими пальцами щеки, глядя на меня так, словно я была чем-то драгоценным.
Чем-то святым.
Я открыла рот, чтобы заговорить, отчаянно желая заполнить тишину, слишком интимную, чтобы ее выносить, но слов не было. Я никак не могла отвлечься от выражения его глаз и неоспоримого понимания того, что между нами что-то происходит. Что-то важное и реальное.
Его губы встретились с моими, и это был поцелуй, не похожий ни на один из тех, что он дарил мне до сих пор. В нём было столько нежности, сколько был способен проявить такой мужчина, как он. Ренато коснулся своими губами моих, и это была просьба. Я раздвинула губы, задыхаясь. Тепло его рук на моем лице, близость его тела… это опьяняло. Его язык скользнул внутрь и томно переплелся с моим.
Он целовал меня так, словно пробовал на вкус каждый мой дюйм. Смакуя.
Я вцепилась руками в его рубашку, притягивая его ближе и удерживая на месте.
Он улыбнулся мне в губы.
— Не волнуйся,
— Что значит
— Моя жена, — пояснил он, покрывая поцелуями мою челюсть, по направлению к уху.
— А что насчет