Сама я так и стою в коридоре, дыхание становится отрывистым.
Но нет… нет.
Да и зачем бы ему?
Нилл почти наверняка очень далек от того, чтобы постучаться ко мне и спросить, не дожидалась ли я на берегу его. Наоборот, он, должно быть, разозлился, что я ввалилась на его свидание.
Недолго размышляю, кто из них двоих решил завершить на этом совместный вечер, после чего – внезапно совершенно измотанная – иду в ванную чистить зубы. На следующей неделе просто приду в какой-нибудь день пораньше, чтобы завести с Ниллом разговор о садике для Эмми.
– Бунтарка?
Началось. Мир рухнул.
Понятия не имею, который час. Сквозь шторы льется бледно-серый свет. Телефон я нашарила в полудреме, но от тона сестры сон как рукой сняло.
– Пиппа? Что стряслось?
На другом конце слышно лишь судорожные вздохи сестренки… нет, не только. Женский крик. Крик моей матери.
– Прекрати, пожалуйста, прекрати, прости меня, прекрати, пожалуйста, прекрати…
У меня перед глазами встает картина, которая сейчас разворачивается в миленьком домике в Талламоре. Мой отец безжалостно наносит маме удар за ударом, возможно, они на кухне, или она пытается спрятаться от него в спальне.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, перестань…
– Пиппа? – Мой голос кажется каким-то надтреснутым. – Что там происходит?
– Он ее убьет.
Вдруг связь прерывается, и я издаю стон.
– Пиппа? Пиппа! – Быстро нажимаю на номер сестры на экране, гудки идут, и идут, и идут. Не отнимая от уха телефон, я вскакиваю с кровати. Мои вещи. Где они?
–
– Пиппа! Черт побери! Возьми эту проклятую трубку!
Сбросить. Набрать еще раз. Занято. Твою мать!