Несущая смерть

Мичи кивнула.

– И она взяла с собой Петра.

Кайю назвали в честь облаков, но в действительности она летала подобно ветру. Хана сидела, сгорбившись, замотав лицо шарфами, плотно закутавшись в три плаща. Пронизывающий холод за секунды докрасна разъедал любой открытый участок кожи, и девушка вознесла благодарность Господу Идзанаги за защитные очки – без них, она была уверена, – глаз бы замерз намертво.

Пётр скрючился за спиной Ханы, стараясь не прикасаться к ней, прижимаясь бедрами к задней части грозовой тигрицы. Время от времени Кайя резко кренилась или ныряла, и Пётр был вынужден хвататься за девушку, чтобы удержать равновесие, рассыпаясь в извинениях на ломаном шиманском.

Она улыбнулась, услышав смех Кайи в своей голове.

Не надо над ним смеяться.

– ПОЧЕМУ? —

Он явно боится прикасаться ко мне.

– ДУМАЮ, БЫЛО БЫ РАЗУМНЕЕ ОПАСАТЬСЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ К ЛЮДЯМ, КОТОРЫХ ОН ПРЕДАЛ. —

– А гайдзины не накажут тебя за то, что ты покинул станцию ловли молний? – заговорила Хана, полуобернувшись через плечо и перекрикивая ветер. – Не рассердятся?

– Я – обещание. – Пётр дрожал, стуча зубами. – Кровь-обещание. Найти его любовь. Нести ей слово. Такео.

– Гильдиец, который спас тебе жизнь?

– Да. В Морчеба обещание – самое важное. Больше всего, кровь-обещание. Она держать вместе много. Как чернота между кирпичами, да? Это слово. Они знают. Мое слово. Должно быть, для держать. Наверняка за истину, иначе за ничто. Кровь в крови.

Боги небесные. Я понимаю его лишь через раз…

– И ОН БУДЕТ ПЕРЕВОДИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ? —

Давай надеяться.

– ДАВАЙ ПОМОЛИМСЯ. —

Хана заставила грозовую тигрицу улыбнуться вновь, почувствовав ответное тепло. Девушка прижалась щекой к гладким перьям на шее арашиторы, краем глаза наблюдая за плавными движениями крыльев Кайи.

Совершенное движение, точное, красивое – поэзия перьев, костей и плоти.

Я рада, что ты со мной, Кайя. Правда.