– Боже святый… – выдохнул я, резко останавливаясь.
Талон еле-еле поднялся на ноги; из глаз и ушей у него шла кровь. Плечо было сломано, грудь вмята, левая рука, окровавленная, болталась плетью. Мы с де Косте, запыхавшись, подбежали к нему. На теле Аарона я видел с дюжину колотых ран, а светлые волосы липли к покрытым кровью щекам. Серорук, сломленный, валялся на мостовой. Вампирша обернулась и швырнула его оторванную руку за перила, в реку.
– Что нам делать, серафим? – просипел де Косте.
Талон покачал головой, щеря красные от крови зубы.
– Я… не…
– Нельзя бросать Серорука, – прошептал я. – Мы втроем возьмем ее.
Вампирша расхохоталась. Забрызганная кровью, она встретилась взглядом со мной и облизнула почерневшие пальцы.
– Возьмете меня?
Покрытая снегом, она напоминала статую; красное платье на ней развевалось языками пламени. Она встала на границе круга света, который отбрасывали мы, такая прекрасная и ужасная, заговорила – и мое сердце забилось чаще.
– Меня не взять. Беру лишь я. Такова доля принцев вечности.
Сердце вовсе ушло в пятки, когда я понял, что к чему.
– Лункуа, – прошептал я. – Вороненок, дитя ворона.
– Его дитя, – тихо произнес Талон.
Серафим побледнел еще сильнее, а меч в руке Аарона задрожал. Мы знали, что охотимся за могущественным чудовищем, но и подумать не могли…
Эта тварь уже была старожилом в пору молодости нашей империи. Красная госпожа веков, омытых кровью. Дрожащим голосом я прошептал имя зверя, за которым мы охотились с самого Скайфолла, вампира, который теперь охотился на нас:
– Лаура Восс…
VI. Там, куда смертные девушки боятся заглядывать
Лаура Восс. Любимая дочь Вечного Короля.
Я помнил рассказы о ней, услышанные у костра. Ужас в ночи, истинный старожил. Когда стены Веллена пали под натиском Несметного легиона, она собрала всех младенцев в городе, вырывая их из колыбелей и рук вопящих матерей, словно ужас из страшной истории, которую рассказывают у очага. Вскрыла их, как подарки на именины, и сцедила кровь в чашу фонтана на площади.
А потом, сука, в ней искупалась.