Империя вампиров

– Я же велел б-бежать, – прошептал наставник. – Непослушание т-тебя погубит, малец.

Я посмотрел на Аарона, на серафима и снова на наставника. Компания наша была странной, нас мало что связывало, помимо греховного происхождения, и все же, все же…

– Возможно, наставник. Но братья мои – высота, которую я не сдам. Скорей умру.

Аарон выдавил усмешку. Когти Лауры располосовали ему лоб и щеку, и шрамы эти он будет носить всю жизнь.

– Красивые слова, вот только я вижу, что т-ты не умер, де Леон.

– Не сегодня – завтра. – Я снова посмотрел на то место, где стояла Лаура Восс. Ее прощальные слова так и звучали у меня в голове. – Эта охота еще не окончена.

– Но пока ч-что все впустую. Мы не выяснили, з-зачем она приезжала.

В ночи раздался пронзительный клекот. Я оглядел площадь перед собором, на которую уже вы´сыпали бароновы люди с мечами и факелами. Сверху из мрака к нам спикировал серый сокол. Лучник описал круг и влетел в собор, чиркнув мне крылом по слипшимся от крови волосам. Раненый, Серорук все же выдавил улыбку, а я от удивления даже ахнул, когда увидел, что же Лучник принес в когтях.

Тушку белого ворона.

– Умница. – Серорук кивнул. – Ты мой молодец, умница.

Сокол издал скрежещущий клекот, когда я подполз забрать его добычу. Я развязал у ворона на лапке черную ленту и развернул полоску пергамента. Это оказалась крошечная карта хребта Годсенд, выполненная утонченными штрихами. Мелким плавным почерком описывались города, что усеивали его подножья: население, активы, гарнизоны. С севера к городам Косте, Тольбрук, Скайфолл и дальше, к самому Нордлунду тянулись черные стрелочки. Невзирая на раны, я встал; кровь в жилах похолодела, стоило понять, что именно оказалось у меня в дрожащих руках.

– Де Леон? – шепнул серафим. – Что это?

Я оглядел товарищей, не зная, прыгать мне от радости или ужасаться.

– План вторжения.

VII. Отступники

Мы скакали во весь опор, спеша вернуться в Сан-Мишон, а Лучник летел впереди с вестью об открытии. Наши раны затянулись еще по пути, однако следы неполноценной победы нам суждено было носить всю жизнь. У меня на груди и руке остались рубцы от когтей убитого сына Лауры Восс. Талон обзавелся отметинами от прикосновения Призрака на брюхе, Аарон – длинным шрамом в виде крюка на лбу и щеке.

Но больше всех досталось Сероруку.

Нежить лишила его правой руки, ударами когтей выбила ему глаз и оторвала ухо. В первый же вечер после возвращения в Сан-Мишон Серорук стоял на коленях на мессе в переднем ряду, но охотником все же он быть перестал, и это понимали все.

Когда отзвучали последние гимны, настоятель Халид и серафим Талон велели нам с Аароном задержаться. Я попытался заглянуть в глаза Сероруку, когда тот уходил, но он по-прежнему в мою сторону даже не смотрел. Ему было что высказать: мы хоть и раскрыли план Вечного Короля, но вина за события в Косте целиком лежала на мне. Наставник пообещал, что больше мы с ним на охоту не выйдем, и я опасался, как бы меня не выставили из Ордена вовсе. Ведь какие бы тяготы я ни пережил в Сан-Мишоне, он стал мне домом. И вот мне грозило изгнание.

Халид вместе с Талоном стояли у алтаря. Выглядел аббат, как и прежде, внушительно: на его темной коже поблескивало серебро эгиды, подведенные зеленые глаза сверкали отраженным светом химических шариков под потолком. Тишина в соборе стояла гробовая.