– Заткнись.
– Я порой слышу, как ты с ней говоришь. Я знаю, что это дьяволь…
– Ты обещал мне, что не бросишь. Ты…
– ЗАТКНИСЬ!
Я заорал во все горло, разворачиваясь и швыряя меч в окно. Стекло разбилось, и в ночную пустоту снаружи снежинками брызнул миллион мерцающих осколков. Под вой ветра, ворвавшегося в разбитое окно, я опустился на колени. Посмотрел в темноту, где ее никогда и не было.
Ведь она осталась дома.
Где же еще ей было остаться?
Во мне поднималась волна, давя на дамбу, которую я воздвиг в душе. Отрицание, выпивка, курево – они хоть как-то помогали сдерживать чувства. Но вот я смотрел в разбитое окно, в дыру, которую они оставили. Диор опустилась на колени рядом и, не обращая на осколки стекла внимания, взяла меня за руку. Клыки пропороли мне губы, и в рот текла кровь; волосы упали мне на лицо, когда я согнулся пополам, пытаясь сдерживаться.
– Я не хочу тебя ранить, Габриэль, – прошептала Диор. – Я знаю, что они для тебя значили. Я не могу позволить другим умирать за меня только потому, что ты боишься потерять еще одного дорогого тебе человека. Не могу быть той, кого ты во мне видишь. Но я твой друг и могу быть не просто высотой, которую ты не сдашь.
– Чем же еще? – шепотом спросил я.
– Плечом, на котором можно поплакать.
Она пожала плечами так, будто не было в мире ничего проще.
– Если захочешь. Плохо я о тебе не подумаю.
Я тщетно сдерживал слова, что рвались наружу.
Иначе я признал бы это.
Иначе я прожил бы все заново.
И тем не менее…
Тем не менее.
Я рассказал.