Двери.
Здесь, в конце коридора, двери в спальни не были закрыты.
По полу тянулись едва заметные световые дорожки. Тёмно-серые. Узенькие, как едва различимые щели. Издали их было и не видать.
И тогда…
Тогда он всё понял.
«Каков идиот!» – злость окатила его щёки жаром.
– Назад, – быстро повернувшись к приютской, произнёс он одними губами.
И, конечно, она его поняла.
Они стали пятиться, не сводя глаз с приоткрытых дверей. И вдруг под чьей-то ногой – его ли, или её – скрипнула половица.
– Настя! – револьверным выстрелом над самым ухом Володи раздался возглас Маришки.
Громкий, отчётливый.
Он дёрнулся, обернулся и едва не отшатнулся, столкнувшись с Ковальчик. Она стояла прямо у него за спиной, и он не имел ни малейшего представления, как ей удалось подкрасться.
– Настя!
Она смотрела сквозь них – туда, в конец коридора.
– Заткнись, дура! – прошипела Варвара. В её голосе слышались слёзы.
И ровно в тот миг Володя, холодея, понял, что стрекот больше не кажется ему едва уловимым. О, нет. Теперь он нарастал, становился всё звучнее.
«Проклятье!»
Володя схватил Маришку за руку и потащил их с Варварой назад.
Они пятились, его взгляд бегал по мраку коридора.