Володя двинулся следом:
– Идёмте.
Девушка слышала их тихие шаги за спиной. Жёлтый луч осветил ей дорогу, и она ускорилась, желая убежать от него, вновь скрыться во мраке.
Приютские шли молча. И Маришка почти ощущала кожей исходящую от них враждебность. Как раньше. Как всегда было раньше.
Она сжала пальцы в кулаки, чтобы унять новую волну дрожи.
Они шептались за её спиной. Были слышны смешки. Фырканье.
«Как раньше!» – от отчаяния хотелось взвыть.
Её и без того хрупкое положение в их сиротской
«Настя мне больше не поможет…»
И каким бы недальновидным ни было то решение, у лестницы она резко обернулась и выплюнула:
– Оставьте меня!
Но оказалось, никто и не собирался её преследовать. Володя, как и прежде возглавляющий их маленькое шествие, даже не взглянул на девчонку. Не сказав ни слова, он миновал её, направляясь вниз по лестнице… На первый этаж. И остальные, конечно, как и прежде, проследовали за своим
– Идём с нами, – поравнявшись с подругой, Настя на мгновение остановилась. – Пг'ошу тебя! – в шёпоте подружки звучала мольба.
Маришка смерила её брезгливым взглядом – вложила в него все обиды и злость. И страх. Дёрнула плечом и отвернулась.
Через мгновение услышала тяжёлый вздох за спиной. А затем спешно удаляющиеся шаги.
Приютская сжала челюсти.
«Ничего страшного нет в том, чтобы быть одной!»
– Наверх и направо, – донёсся до неё озлобленный голос Володи. – Никуда не вздумай сворачивать, поняла? Не хотелось бы искать потом ещё и тебя, болтливую дуру.
– И коли увидишь мышелова, – с неуместным весельем подхватил Александр, – прячься. А то
Лгунья