– Эу, ну будет! – Александр втиснулся между ней и Володей. – Будет. У нас у всех просто расстроились нервы.
– Обойдём ещё пару коридоров, – Володя, будто и не услышав слов друга, как ни в чём не бывало обратился к Маришке. – Всего
Маришка его будто не слышала. Она всё ещё таращила на него свои остекленевшие глаза, растерянно пытаясь оттереть с щеки кровь. И молчала.
Приютскому пришлось повторить свой вопрос.
Она моргнула, прежде чем брови взлетели вверх.
«Да как ты?..» – снова моргнула, в этот раз чтобы избавиться от перекрывших обзор слёз. И медленно покачала головой:
– Я иду спать сию же секунду. Одна, раз больше никто не желает. – Оторопелый, бесцветный голос её внезапно сменился шипением: – Вы все тут просто спятили! Он же мог кого-то убить!
– Не увлекайся.
Маришка прищурилась.
Володя играл желваками.
Настя переводила умоляющий взгляд с одного лица на другое.
Ковальчик окинула быстрым взглядом собравшихся. Возвращаться явно никто не хотел. Сироты, одаривавшие её угрюмыми взглядами, молчали. И только.
«Разумеется».
– Как знаете, – Ковальчик развернулась на каблуках.
– Отчего же так сложно думать о ком-нибудь, кроме себя?! – Володин громкий шёпот сорвался на хрип, и он схватился за горло. – Хочешь заставить нас тащиться тебя провожать? Где ты была последние пару минут? Нам опасно разделяться!
– Где был
– Нам нельзя разделяться.
– Так не разделяйтесь! – из глаз снова брызнули слёзы, и Маришка поспешила стереть их рукавом.
А затем круто развернулась и нетвёрдо зашагала в темноту.
– Дура! – бросил ей в спину кто-то из толпы.