Орган геноцида

Сетчатка и отпечатки пальцев принадлежали, судя по записям, разным людям. Уильямс, уплетая пиццу с халапеньо из чешского «Доминос», радостно прочавкал:

– Ну ты даешь.

Оказывается, что по крайней мере в базе данных бедный парень и правда «никто». С большой степенью вероятности можно полагать, что ни данные сетчатки, ни отпечатков не имеют отношения к его истинной личности.

– Ну я даю, – согласился я, присоединяясь к пицце. Люция Шкроуп тоже как раз садилась ужинать. Я периодически бросал взгляды на экран с ее изображением, но мыслями целиком отдался странным результатам анализа.

Потерял пальцы в аварии, и ему пересадили чужие? Но даже с нашим уровнем развития наномашин и искусственной мышечной ткани еще не до конца решен вопрос иммунного отторжения. Если ему в самом деле пересадили чужие пальцы, то почему не осталось записей?

Простой сбой? Раньше я бы в такое поверил, но с нынешним уровнем контроля за персональными данными? Который, конечно, разнится от инфосека к инфосеку, но компании вкладывают достаточные средства, чтобы исключить влияние человеческой ошибки. Без постоянной возможности проверки личности сейчас даже перемещаться невозможно, то есть персональные данные – это критическая составляющая транспортной, медицинской и многих других систем.

Короче говоря, оба варианта исключаются.

«Я никто».

Он говорил об этом со слезами на глазах. Не от избытка чувств, само собой, а потому что я ему прописал по почкам, но все же трудно поверить, что он в таком состоянии солгал.

Остается предполагать, что у него такие связи, которые позволяют манипулировать базами персональных данных. Если уж на то пошло, именно так я стал «мистером Бишопом», которого в реальности и вовсе не существует. Но ведь я обязан этим трюком статусу правительственного агента, а армия поручила заняться моими идентификационными данными сторонней компании, никак не связанной с нашим обычным партнером. На самом деле и этого мало: чтобы фальшивая идентичность заработала, нужна санкция двух глав из высшего руководства по вопросам информационной безопасности той из прогрессивных стран, к которой, по плану военных или ЦРУ, будет относиться фальшивка.

В общем, велика вероятность, что паренек – тоже чей-то агент.

Что еще за страна, интересно, расследует дело Джона Пола? Может, именно поэтому Пентагон так торопится его убрать?

– Не исключено. Потому что Джон Пол оперирует на международном уровне, – согласился Уильямс.

В таком случае слежку за мной назначили, потому что решили, будто я связной Джона Пола и именно в этом качестве наведываюсь к Люции Шкроуп? Неприятно, конечно, если мы вмешались в чужую операцию по перехвату.

Все это, впрочем, лишь спекуляции, и не стоит переживать всерьез из-за непроверенной логической цепочки. Очень важно отметать версии по очереди. Мы с Люцией Шкроуп говорили как раз об этом: человеческое «я» и язык рождаются из отметенных вероятностей, гипотез и установления наиболее жизнеспособных закономерностей. Однако если целиком сосредоточиться на теории, не останется никакого времени на реальные действия.

Поэтому я бросил ломать голову над теориями и сосредоточился на твердо установленных фактах. Личное дело Джона Пола – по-прежнему кроссворд, который еще только предстоит решить. Два года назад мы не знали ничего, но с каждым проваленным покушением, с каждым новым заданием заполняли все больше клеточек, и теперь до полной разгадки оставался последний шаг.

В нормальной ситуации недопустимо раскрывать информацию подобным образом. Так же и на войне одной из худших тактик считается выделять все больше людей и вооружения только по мере ухудшения ситуации. Такая стратегия показывает, что силы изначально рассчитали чересчур оптимистично, а значит, первоначальные ресурсы бросили на решение задачи зря.

Для разведчика военный ресурс – информация. Когда-то она служила лишь подспорьем на поле боя, но для нас информация – это оружие и логистика в одном лице. Поэтому пока высшие чины мялись и не выдавали нам все секреты, какими бы постыдными они им не казались, в моих глазах они саботировали работу разведчиков «постепенной мобилизацией» данных и тем самым совершали грубую тактическую ошибку. Мы с Уильямсом считали, что если бы они вскрыли всю подноготную сразу, то до такого бы не дошло.

Оказалось, что в Сараево погибли жена и дочь Джона Пола.

Они приехали туда как туристы, и в один миг от женщины и шестилетней девочки остался только выжженный след на дне кратера. Многие жители и гости прекрасного города испарились в мгновение ока и рассеялись пылью по атмосфере. В Европе вырос гигантский гриб, и мир, каким мы его знали после Хиросимы и Нагасаки, пошатнулся.