Я коснулся щеки. Убедился, что плакал.
– Опять страна мертвых? – спросил товарищ. Какое-то время я колебался, но затем резко кивнул.
– С тех пор, как Алекс покончил с собой, стал чаще видеть.
– У меня то же самое. – Уильямс очень удивил меня своим ответом. – Я эту штуку не называю страной мертвых. Просто сны. Алекс мне снится. Не помню, что именно, но как проснусь – сразу тоже такое паршивое настроение. Кошмары, короче, мучают.
– К психологу, что ли, походить? – вздохнул я. – Как накануне миссий с детьми. По-моему, Алекс по таким вопросам к святому отцу обращался, но я же атеист.
– Я как-то раз записывался, – сообщил мне Уильямс, а сам сходил принес холодной воды. – Кризис брака был, или как это там называется. Застой. Дочку сдавали няньке, а с женой катались к семейному психологу.
– И как?
– Помогло. С женой разобрались. Но что-то сильно сомневаюсь, что этот тюфяк найдет, что сказать по поводу Алекса.
– Мне кажется… у меня не только Алекс.
– А чего еще?
Я замялся, подыскивая слова, но так и не придумал, как толком объяснить. Уильямс изучающе глядел в мое растерянное лицо, понял, что ответа не дождется, и махнул рукой:
– Ну тогда тем более. Оно само не рассосется. Надо как-то разбираться. Ты ж неверующий, значит, не получится упиваться мыслями о карме, прощении и прочей белиберде.
Я это и сам понимал. Понял давным-давно.
И все же невыносимо слушать, как я говорю себе то же самое устами матери и Алекса.
– Раз уж я проснулся, можем поменяться. Все равно, наверное, не усну. – Я уступил постель Уильямсу. Тот пробурчал, что не шибко-то охота валяться на простынях, пропитанных моим потом, но я прекрасно понимал, что он просто пытается меня отвлечь.
Станцию окружало сразу три кладбища: Ольшанское, Жидовское и Винограды.
Кафку похоронили на Жидовском, и вход нашелся почти сразу, как мы вышли из метро. На входе мне выдали шапочку. Все надписи – на иврите, чей алфавит я не знал. Странные все-таки у этого языка буквы. Как будто символы, порожденные инопланетянским компьютером, – какие-то искусственные. А шапочка крошечная, голову она совсем не закрывала.
– На кладбище их носить обязательно, – объяснила Люция. – Оно еврейское.
Меня совершенно не прельщала перспектива после визита к преподавательнице снова поймать «хвост», закладывать крюк по пути домой и грубой силой отваживать соглядатаев. Вот Уильямс и предложил, наоборот, куда-нибудь позвать Люцию. Если за ней тоже увяжется какая-нибудь незваная компания, то мы выясним, что интерес проявляют не только ко мне, но и к ней. Быстро выясним, как обстоит дело: охотятся ли только за мной, за нами обоими, или даже Люция – одна из наблюдателей.
Поэтому я сказал, что хотел бы посетить могилу Кафки, и попросил выступить моей проводницей по Праге. В мире победивших подсказок из дополненной реальности такой предлог работал с натяжкой. Люция согласилась не сразу, но в конце концов кивнула, мы сели в метро и отправились на Новое еврейское кладбище.
ebooksa