— Никогда, — серьёзно подтвердила Вера.
Серьёзность повисла в воздухе на секунду, потом они оба рассмеялись и долго не могли остановиться. Потом министр встал, обошёл стол и отодвинул кусок стены, впуская в абсолютную темноту бумажного дома яркий лунный свет и ночную свежесть с запахом реки и тропических цветов. У Веры каждый раз от этого отодвигания стен слегка крыша ехала, а в этот раз это было вообще что-то нереальное. Чернильная темнота комнаты и светлый проём, а в нём — чёрный силуэт в обрамлении тонкой ткани костюма — при свете фонарей она казалась плотной, а сейчас выглядела полупрозрачной.
Министр вернулся на своё место, у самого стола вдруг на что-то наступил, наклонился и положил это на стол, с наигранной гордостью заявляя:
— Я спички нашёл.
— Супер. Может, я зажгу?
— Нет, я сам. Я должен им доказать.
— Спичкам?
— Да. Пусть знают, — он сел удобно, чиркнул спичкой, осторожно поднёс к одной свече, потом к другой, остановился и посмотрел на Веру:
— Это чёрная?
— Если это не она, то никто не умрёт.
— Это чёрная, — кивнул он, осторожно поднёс огонь к фитилю, свеча медленно разгорелась, он подождал уверенного яркого пламени и потушил спичку. Посмотрел на Веру и с облегчением выдохнул:
— Рассказывайте.
— Я зашла в магазин Виари потому, что оттуда пахло вашим мылом.
Министр посмотрел на неё непонимающе, Вера продолжила:
— Ну, мне Виари потом сказала, что это мыло, я не знала. Серый рассветник, это трава, которая даёт этот запах.
— Двейн сказал, вы зацепились карманом за перила, и сказали, что это знак.
Она качнула головой:
— Одного кармана было бы мало. Там всё сложилось одно к одному. Я потом спросила Виари про этот запах, она сказала, что это мыло, и подарила мне такое.
— И где оно сейчас?
— В ванной на третьей квартире, я им моюсь.