Анна
2022 г., Москва
Отец всегда любил музыку. Особенно мужские голоса, теноровые. Сам пел, скорее, баритоном – казачьи застольные, с чувством, со вкусом, с жестами. Но слушал оперу. С детства помню винил с Марио Ланца, Атлантовым, Лемешевым. Козловского не любил. «Трубадур» – несколько пластинок в одной подарочной коробке, на обложке – женская фигура в красном, как мне почему-то казалось, шелке, посреди какой-то высокой светлой архитектуры. «Пиковая дама» с картинкой Петербурга – Ленинграда – под голубым небом.
Билеты в консерваторию на предновогодний концерт мировой звезды, модного тенора, нервического субтильного латиноамериканца, куплены были заранее на все бравое семейство. Накануне мероприятия все были собраны в отправной точке – у нас с Михаилом дома, за городом. К моменту погрузки по автомобилям отец оказался одет, при параде, причесан, но абсолютно пьян. Настроен он был при этом вполне благодушно, похохатывал, все ему нравилось. Может, по дороге придет в себя… ехать из деревни долго.
В пути нас сопровождали казак, который гулял по Дону, и утки, которые «летять», а с ними два гуся. Периодически отец прерывался и спрашивал:
– А куда это мы едем?
– В консерваторию, на концерт.
– О-о-о гос-с-споди-гос-с-споди… х-ха-ха, ну что же, в консерваторию так в консерваторию… хотя, в общем-то, мы и сами неплохо поем… Летя-я-я-ять у-у-утки…
Призрак напрасно потраченных усилий и денег витал.
На полпути сложный пассажир уснул. И на выходе оказался более или менее в норме. Вот ведь организм – железобетонный. Я воспрянула духом.
В первый и, будем честны, в последний раз в жизни я очутилась внутри картинки про
И вот гаснет свет, с торжественным стуком каблуков в яму просачивается дирижер, оркестр встает, дирижер кланяется, оркестр тоже кланяется, публика аплодирует, оркестр садится, за красивыми окнами синие зимние сумерки, скоро Новый год – атмосфера благости и возвышенности. Звезда в наглаженной манишке и блестящей бабочке выпархивает на сцену под бархатный голос конферансье за кадром. Публика в восторге от одного лицезрения звезды, звезда благосклонно и возбужденно кланяется, темпераментно принимает позу, все аплодируют, аплодируют в меру неистово, заглушая баритон в первом ряду амфитеатра:
– Это вот этот, что ли? Гос-с-споди, гос-споди…
Репертуар звезды приличествует новогоднему концерту. Латиноамериканец начинает с высокой, переливистой, яркой ноты…
– О гос-с-споди, – на сей раз баритон отчетливо слышен на фоне ноты и сопровождающей ее восторженной тишины, – тужится-то как, смотри не лопни!
Снискать расположение поклонника Марио Ланцы латиноамериканской звезде так и не удалось. Негодующее шипение с соседних рядов не возымело никакого действия. О том, чтобы оперативно вывести тяжелую артиллерию из зала, не могло быть и речи: объемы меломана и аксессуары в виде двух палок в сочетании с узостью консерваторских проходов между рядами делали это нереалистичным до антракта. Сорок минут позора – и семейный культпоход состоялся…
На обратном пути я не могу открыть машину, безотказная вроде бы немецкая техника отказывается сотрудничать. После нескольких минут беспомощного нажимания на кнопку, сопровождаемого все тем же «гос-с-споди, да в чем дело-то?!» и собственными «не понимаю, что происходит», я бегу искать батарейку – Москва, ЦАО, 31 декабря, 21:00. Замена чудом обретенной батарейки не приносит ожидаемого эффекта. Но меняя ее, я обнаруживаю, что внутри электрического встроен механический ключ (машина не такая уж и новая). А вставляя этот ключ в дверной замок – пытаясь, – понимаю, что это немножечко не моя машина… Мало ли в Бразилии Педров, а в Москве – аудев.
Почувствовать себя ребенком – бестолковым, глупым, беспомощным, неказистым, неловким, неумехой, неудачником, у которого все через одно место и вечно все не так, который витает в иллюзиях и строит дурацкие планы, не имеющие ничего общего с реальностью и обреченные на провал, – бесценно.
IV
ФИНАЛЫ
ebooksa