Непрошеная усмешка расплылась у меня на лице, и в мыслях послышался голос Лу. Даже тогда, оказавшись в ловушке за кулисами театра с двумя смертельными врагами, она была совершенно бесстрашна. Или же просто глупа. Так или иначе, Лу и не подозревала, насколько тогда была права.
– Полагаю… – выдохнул я, – когда мужчина и… ведьма… сильно-сильно любят друг друга…
Я ожидал его удара. И когда удар последовал, я врезался головой в спинку стула и замер. Смех сорвался с моих губ, а Огюст посмотрел на меня, как на насекомое, на таракана, которого хотел раздавить сапогом. Возможно, так и было. Я расхохотался вновь от мысли о том, как все это иронично. Сколько раз я сам дурманил ведьму? Сколько раз у меня на лице было в точности такое же выражение?
Огюст крепко схватил меня за подбородок.
– Говори, где она, и обещаю – ты умрешь быстро.
Моя усмешка медленно растаяла. Я промолчал.
Он еще больнее вцепился пальцами мне в лицо, возможно, даже до синяков.
– Ты любишь крыс, Рид Диггори? Создания, безусловно, уродливые, однако не могу не признать, что духовно я ощущаю с ними некое родство.
– Неудивительно.
Огюст снова улыбнулся. Холодно.
– Крысы умны. Находчивы. Ценят свою жизнь. Возможно, тебе стоит поучиться у них.
Я снова промолчал, и он улыбнулся шире.
– Любопытный факт: если поймать крысу в ловушку на животе человека – накрыть ее, скажем, горшком, а потом нагреть этот горшок… знаешь, что делает крыса?
Я снова промолчал, и Огюст потряс мою голову как бы в знак ответа.
– Она вгрызается человеку в живот, Рид Диггори. Царапает, рвет кожу, плоть и кость, лишь бы спастись от жара. Она
Наконец Огюст выпустил меня, встал и вытащил из кармана носовой платок. Затем брезгливо вытер мою рвоту с пальцев.
– Настоятельно советую тебе ответить на мой вопрос, если только ты не желаешь оказаться на месте этого человека.
Мы уставились друг на друга. Лицо Огюста снова размылось в тумане.
– Я ничего тебе не скажу, – ответил я просто.
Слова эхом прокатились по безмолвной комнате.