Кровь и мёд

«Что? Зло?»

Я спрятала лицо в ладонях, упала на колени и разрыдалась.

Настоящие рыцари

Рид

Лицо.

Очнувшись, я увидел перед собой лицо. Оно было совсем близко, но рассмотреть его ясно я не мог. Оно расплывалось, скрывалось в тени, будто я стоял в облаке густого тумана. Но я вовсе не стоял. Не мог даже шевельнуть рукой или ногой. Конечности будто потяжелели – до невозможности потяжелели и похолодели. Кроме запястий – те горели черным огнем.

Я закрыл глаза, распахнул их вновь – вяло, с невероятным трудом – и попытался поднять голову. Она безвольно упала на плечо. Кажется, я увидел, как зашевелились чьи-то губы, услышал чей-то голос. И снова сомкнул глаза. Кто-то открыл мне рот и залил в глотку что-то горькое. Меня тут же стошнило.

И тошнило, и тошнило, пока не заболела голова и горло.

Кто-то с силой ударил меня по лицу, и я сплюнул кровью. Все мои чувства заглушил солоновато-медный вкус. Я заморгал чаще и потряс головой, пытаясь прояснить разум. Все плыло перед глазами. Наконец лицо передо мной обрело очертания. Золотистые волосы, серые глаза – почти что волчьи, – прямой нос, точеный подбородок.

– Ты очнулся, – сказал Огюст. – Славно.

Мадам Лабелль сидела рядом со мной. Ей связали запястья за спинкой стула, так туго, что вывернули плечи. Из ранки на ее горле текла кровь, но глаза мадам Лабелль оставались как прежде ясны. И только тогда я заметил в ладони Августа металлические шприцы. С окровавленными иглами.

Инъекции.

Он нас одурманил… одурманил меня… будто…

К горлу снова подступила желчь.

Будто ведьму.

Мадам Лабелль поерзала на месте, извиваясь в путах.

– В самом деле, Огюст, в подобном нет никакой нужды…

– Как смеете вы обращаться к королю столь фамильярно? – спросила Олиана. От ее голоса у меня закружилась голова.

– Ах, простите, – огрызнулась мадам Лабелль. – Я полагала, что после рождения совместного ребенка – и зачатия, которое предшествует этому счастливому событию, – можно обойтись без излишних формальностей. Вопиющая ошибка с моей стороны.

Меня снова вырвало, и ответа Олианы я не расслышал.

Когда я вновь открыл глаза, комната вокруг обрела очертания. Полки из красного дерева, уставленные книгами. Резной камин. Портреты суровых королей на стенах, вышитый ковер на полу. Я поморгал, глядя на шассеров, которые стояли вдоль стен. Их было не меньше дюжины. Каждый держал на поясе балисарду.