Тёмный посредник

– Мне нравится приезжать сюда одному. Здесь всегда тихо и спокойно, – голос Лайла возвращает себе привычную бархатистость. В отличие от голоса в раздевалке, в этом голосе не звучит слабости. Только усталость.

Мартин жестом приглашает Адрию сесть рядом, и, вопреки невольному сопротивлению, она, инстинктивно скрипнув зубами, как скрипит старый «Понтиак», принимает приглашение.

Капот оказывается едва теплым, нагретым солнечными лучами ушедшего дня.

– Зачем мы здесь? – отзывается Адри, позволив себе устроиться поудобнее. Она по-прежнему не понимает, что чувствует по поводу сцены, невольным слушателем которой стала, но полагает, что Мартин оказался здесь, чтобы отвлечься.

Однако Лайл, вытянувшись на капоте и уставившись в темное небо, произносит:

– Он кретин.

Адрия реагирует быстрее, чем успевает подумать:

– Теперь понятно, в кого ты такой, – издевка невольно вырывается из глубин ее гортани и царапает горло. Но когда она понимает, что только что сказала, моментально смущается. Ведь она – тоже кривое отражение собственных родителей, и это ничуть ее не красит.

На лице Мартина вырисовывается сложная гамма чувств: от острой злости до едва заметного сожаления.

Адрия хмурится, больно кусая нижнюю губу. Из нее никогда не получалось хорошего собеседника.

Лайл упирается взглядом в звездный небосвод, сохраняя молчание. Пробираясь сквозь мучительное сопротивление в самой себе, Адри приходится что-то произнести:

– Это не то, что я хотела сказать. То, но… Знаешь, ты не самый хороший человек.

Мартин оборачивается к ней, приподнимая бровь. Долгие секунды промедления, и он усмехается в ответ:

– Знаю.

Адрия натянуто улыбается.

– Но твой отец урод, это факт.

– Он презирает меня, если я проигрываю, – хмыкает Мартин. – Презирает мать, если она говорит о том, что скучает. Итана он презирает просто так. С тех пор как бросил нас, отец почти с ним не разговаривает.

«Кто-кто, а Итан этого не заслуживает, – с горькой печалью думает Адри – Мальчишке скоро одиннадцать, и чем старше он будет становиться, тем сложнее ему будет вписываться в окружение. В те моменты, когда никого не окажется рядом, ему не поздоровится. И этот факт угнетает».

Что-то живое внутри Адри содрогается в невольном сочувствии. Она приобнимает колени, косясь на Лайла:

– Давно он уехал?