Первый Феникс

– Ну уж извините, – огрызнулся Юра.

– Извиняю, – Гадюка улыбнулся, не поняв сарказма. – Мы должны подождать.

– Чего ждать?

– Ее. – Парень зашел за стойку и улегся на стол, вытянувшись во весь рост (ноги не поместились и свисали с края). – Самим ее не найти никогда, но можно дождаться.

– Блеск. – Охотник закатил глаза.

– Где?

– Проехали.

– Куда?

– Сидим и ждем архитектора, все, – отрезал Юра, сев на шатающийся деревянный стул с ободранной кошками мягкой спинкой.

Воздух дрогнул из-за протяжного скрипа стула и негромкого топота, раздавшегося прямо над ними.

– Ну, отлично, – заворчал Юра.

– Снова под кровати? – Гадюка цокнул языком.

– Видимо, – пожал плечами охотник. – Нужно спрятаться и переждать, пока феникс не уйдет.

– Нечестно, – раздался детский голос над ними.

Оба резко посмотрели вверх, но потолок был полностью скрыт в темноте. Гадюка замахнулся и швырнул огонек вверх, тот подскочил, как маленький резиновый мячик-попрыгунчик, и оттолкнулся от потолка, на секунду выхватив из черноты крошечное детское лицо с пухлыми щеками, перемазанными кровью. Юра вскочил со стула, уронив его, и отпрыгнул в угол, чтобы не попадать на свет. Гадюка, ойкнув, несколько раз махнул рукой, туша огонек, как спичку, и тоже погрузился в темноту.

– Обманщики, – прошипела девочка.

Юра слышал, как цепкие руки и ноги, увеличиваясь в размерах, быстро перебегали по потолку, пробивая пальцами бетон. Серая крошка сыпалась на головы, когда феникс замерла над ними, прислушиваясь. Несколько минут никто не двигался: ни охотник, ни Гадюка, ни феникс. Затем сверху послышался резкий чавкающий звук и хруст костей, за которым раздался грубый хохот, и через секунду на голову охотника полились тонкие струи крови, пахнущей гнилью. Он закусил губу и сжал челюсти, чтобы не шевелиться, пока зловонная жижа стекала по его лбу, скулам и губам, расползаясь по плечам и туловищу. Быстрые, сильные шаги и стук вырванных из потолка кусков бетона, удаляющиеся в ту сторону, откуда они пришли.

– Гадюка, свет!

– Что? – раздался шепот прямо возле уха.

– Посвети, говорю! Чтобы она нас увидела.