Пик затмения

– Мамочки… – прошептала Брин, приподнимая поля огромной шляпы.

Мара так и не поняла, чего именно исландка испугалась больше: яркого солнца, повально кашляющего населения или обшивки с вмятинами и заплатками.. Казалось, не осталось ни одной меры предосторожности, которую бы Брин не учла. Спреи, мази, одноразовая маска, москитная сетка на полях… И попади она вместо Уганды в зону ядерного поражения, и там бы сумела выжить. Вполне возможно, где-то в недрах ее чемодана был припрятан складной бункер. Или два – но это не точно.

Своим космическим видом исландка привлекла внимание местных.

– Мзунгу, мзунгу! – восторженно завопили какие-то мальчишки, тыча в пальцами в приезжих и пытаясь заглянуть под сетку Брин.

– Что это?! – она вцепилась в Джо, как в спасательный круг. – Чего они хотят?!

Зури что-то громко крикнула на суахили, и ребята бросились врассыпную, почему-то ни капли не обидевшись, а весело хохоча.

– Мзунгу – это белый человек, – пояснила Зури, поправив лямки рюкзака. – Не обращайте внимания, они не сделают ничего плохого. Ищут денег. Интересно, откуда они вообще взялись в аэропорту?

– Постоянно пролезают, – Ричард обернулся и, приложив ладонь козырьком, посмотрел куда-то вдаль. – Ну да. Снова сломали забор. Их ловят, но толку никакого… Ладно, прошу на борт!

– Но… Мы ведь не можем лететь на этом! – Брин попятилась. – Мы же разобьемся!

– Спокойно, тебе же сказали: совсем недалеко, – Нанду подтолкнул ее в спину.

– Тебе хорошо! Ты если что улетишь – и все!

– О, твоей тотем – птица? – оживился Ричард. – Моя жена – венценосный журавль.

– Я дрозд, – Нанду выпятил подбородок. – А Мара – орел.

– Орел? Значит, ты – та самая… – Ричард запнулся, и его взгляд переместился нашею Мары, на бандану, скрывающую ожоги. – С двойным даром…

В голосе гида слышалось и удивление, и восхищение и будто бы даже недоверие. Мол, слышал он и про драконов, и про единорогов, и про девочку с двойным даром, но чтобы она существовала на самом деле… Случится же!

– Ну да, – Нанду фамильярно приобнял подругу за плечо и притянул к себе. – Зимняя, летняя – полный флакон.

– Прекрати, – она смущенно сбросила его руку. – Может, сядем уже в самолет?

До сих пор Мара не могла привыкнуть к статусу знаменитости. Ладно, новички в пансионе – те на все реагировали, как на диковинку. Но прилететь в Уганду, которая по сравнению со всем этим европейским севером кажется другой планетой, и вдруг услышать «ты – та самая»… По меньшей мере, странно. И до жути неловко. Сразу захотелось стащить у Брин шляпу и замотаться сеткой от любопытных глаз. Интересно, животные, на которых пялятся туристы во время сафари, чувствуют себя так же?

– Я не полечу… – затянула было исландка старую песню, но из темноты салона прогремел грудной голос миссис Дзагликашвили.

– Еще как полетишь, Ревюрсдоттир! – рявкнула она, и юные фольклористы испуганно переглянулись: мифологичка редко злилась до такой степени, видно, жара сказывалась на ней не лучшим образом. – Или я отправлю тебя пешком, и тогда, умирая от жажды и кровавых мозолей, ты еще вспомнишь о том, что разбиться на самолете было бы быстрее и гуманнее. Но будет поздно!