Пик затмения

Молчали все, даже Нанду, обычно такой шумный, с сосредоточенным видом смотрел в окно, и лицо его казалось незнакомым от непривычной серьезности.

– Только аккуратнее, – нарушил тишину Ричард. – Это действительно дикие животные, и перевертышей среди них нет. Не ошибитесь и не дайте себя съесть. И будьте готовы – еще минут десять – и мы в Ишаша.

– Смотри! – Нанду пихнул Мару в бок и кивком указал в окно. – Черт, они действительно древолазающие!

Машину тряхнуло на кочке, и Мара не сразу смогла разглядеть то, на что указывал бразилец. А указывал он на гигантское раскидистое дерево, на котором как игрушки на новогодней елки, расположились львы. Они лениво лежали на ветвях, дремали, свесив хвосты и лапы. Львы, львицы… Не меньше десятка!

Услышав рычание мотора, две самки рухнули с дерева в паре метров от машины, словно какой-то древний угандийский божок решил наслать на приезжих львиный дождь.

– Вождь Очинг контактирует с этим прайдом, – как ни в чем не бывало, сообщил Ричард. – Но запомните главное правило безопасности: перевертыши подают друг другу тройной сигнал издалека. Тройной лай, свист, рык или рев – неважно. Без этого сигнала вы не должны приближаться к животным. По крайней мере к тем, которые обитают в этой полосе. Потому что очевидно, вот эти, – и он махнул в сторону двух крупных белых волков, – точно гости большого костра.

– Это Грозовой Волк, вождь шошонов, – подал голос Джо. – С женой. Я их знаю.

– А я знаю этого товарища, – вдруг улыбнулась Мара, заметив ворона: он описал в небе дугу, приблизился к машине и теперь летел рядом. Внутри екнуло от радости узнавания, рука сама потянулась в карман и нащупала костяную фигурку.

– Да кто ж его не знает, – мрачно буркнул Нанду. – Давай уже, беги обниматься.

И Мара, не обратив внимания на сарказм, едва дождавшись, когда машина остановится, первой выскочила на примятую траву и протянула руку, чтобы ворон опустился на ее запястье. Иссиня-черные перья блеснули, и из раскрытого клюва донеслось тройное карканье.

– Перестань, неужели ты думал, я тебя не узнаю?! – она ласково провела рукой по гладкому крылу. – Ох, Имагми! До чего же я соскучилась! Покажи, где я буду жить, и тогда ты мне выложишь все – слышишь? – все про этот костер.

 16. Низкое небо саванны

Размеры кемпинга поражали воображение. Маре никогда прежде не приходилось бывать на рок-фестивалях под открытым небом, но сейчас, гуляя между палатками, фургонами и домами на колесах, она все ждала подсознательно, что вот-вот наткнется на гигантскую сцену.

Ворон Имагми сидел у нее на плече, чем вызывал косые взгляды Нанду. И все же сделать она ничего не могла: не прогонять же старого друга, как муху? Сама не понимала, почему молодой ангакук до сих пор не перевоплотился. Но ему лучше знать. Ворон – так ворон.

Заблудиться в лагере было легко, поэтому угандийский верховный вождь Очинг, старый лев, мудро решил расселить гостей по географическому принципу. В национальном парке королевы Елизаветы воссоздали самую намую настоящую модель Земли, приняв Африку за отправную точку. В центре высился шатер вождя, вокруг расположились жилища остальных глав черного континента. Пигмеев, зулусов, коса… Всех Мара бы не упомнила бы, даже если бы очень постаралась. Мбари тут же слинял к своему вождю, Зури – нырнула к своему, в красную полосатую в палатку масаи, а Нгайре отправилась на юго-запад – искать полинезийский сектор.

Далеко не все народности могли похвастаться наличием перевертышей в своих рядах, а из тех, кому все же повезло, приехали только вожди с женами и участники пляски затмения. И все-таки народу вокруг было валом.

Мозги вскипали от обилия незнакомой речи. Со всех сторон слышались разные языки: монотонные, гортанно-носовые, щелкающие, протяжные, распевные или наоборот отрывистые, будто лающие. Казалось, люди собрались продемонстрировать возможности своих ртов и голосовых связок.

Мара с трудом поборола желание заткнуть уши: она медленно сходила с ума. Разобрать слов не могла, перестать вслушиваться – тоже. Наверное, так чувствуют себя медиумы, на которых отовсюду сыпятся непонятные голоса. И на долю секунды Маре стало страшно, что она вовсе разучится говорить.

А запахи? С ними было справиться еще труднее. Кто-то жарил мясо, кто-то чадил благовониями, а еще непередаваемо несло гнилым луком. Все вместе сливалось в такое амбре, что дышать приходилось ртом.

Ричард неторопливо вел их между палатками, рассказывая о том, кого куда поселили. Зачем он это делал, так никто и не понял: после смены климатических и часовых поясов, трех перелетов и предгрозовой духоты, запомнить все равно было невозможно. И Мара мечтала лишь об одном: принять, наконец, горизонтальное положение, вытянуть ноги и с этого самого момента передвигаться только ползком. Обычно ей помогало прийти в себя перевоплощение, но сейчас одной мысли о том, чтобы снова подняться в воздух, хватило, чтобы Мару начало укачивать.