Я потушила свой расплавленный гнев во льду, сделав его твердым, как закаленная сталь.
– Для чего? Слушай, мы неплохо провели время. Но все кончено.
Ной уставился на меня.
– Ты расстаешься со мной из-за этого?
Я снова пожала плечами и обхватила себя руками. Если моя защитная броня треснет, я зальюсь слезами, с которыми сейчас не справлюсь. Я не смогу собраться с мыслями, если дам себе слабину. Поэтому я принялась вырывать свои чувства с корнем, дергая за каждый усик, которым крепко слилась с Ноем.
– Стоило понимать, что у нас ничего не выйдет. Мы слишком разные.
Ной стал мрачным как туча.
– Ты боишься, Эбигейл Шенберг. Боишься раскрыться.
– А ты не в себе. Думаешь, все дело в тебе? Это не так. – Я вытащила из кармана ожерелье и яростно им затрясла. – Может, счастливый финал этого лета заключается не в милой любовной истории, а в возвращении семейной реликвии.
Мы оба вздрогнули и посмотрели друг на друга. До этой минуты никто из нас не произносил слово «любовь».
Ной подошел ближе.
– Думаешь, без меня ты станешь счастливее?
Зная, что словами можно ранить, как стрелами, я ответила:
– Да, я так считаю.
– Ты ошибаешься, – заскрежетал челюстями Ной. – Ты ошибаешься и слишком горда, чтобы признаться в этом.
– Но это уже не имеет значения, верно? – сказала я таким холодным тоном, что им можно было бы заморозить океан. – Тут не тебе решать.
– Ты сделаешь себя несчастной, Эбигейл. – Теперь Ной тоже был холоден и резок, как самая долгая ночь.
– Это мой выбор.
Он крепко и еле слышно чертыхнулся.
– Мы больше не сможем увидеться и разобраться в произошедшем. Завтра в десять утра я улетаю.