Лето потерянных писем

Я пожала плечами.

– Хорошо.

– Хорошо? Что же тут хорошего? – Ной уставился на меня. – А у тебя все хорошо?

Если бы я открыла рот, то тут же бы заревела, поэтому просто кивнула.

Ной снова замкнулся в себе, превратившись в ледышку.

– Хорошо. – Он кивнул в сторону ожерелья. – Надеюсь, ты счастлива.

Мне захотелось ударить им Ноя.

– Прощай, Эбигейл. – Он круто развернулся и ушел обратно в дом.

Я хотела закричать ему вслед. Хотела швырнуть ему в голову это ожерелье. Хотела упасть на колени и плакать в ожидании, что он вернется. Потому что я уже хотела, чтобы Ной вернулся.

Однако взяла себя в руки и посмотрела на телефон. Через две минуты за мной приедет машина. Я взглянула на луну и попыталась дышать.

Дома я свернулась калачиком в постели и прижала к груди Печального слона.

Я стала вспоминать летние мгновения. Как я впервые стояла в саду у «Золотых дверей» и рассматривала бабочек. Печальное лицо Ноя, когда он сказал: «Это монархи». Прогулка по лабиринту из плавника, как протянула ему счастливый камень. Quien no sabe de mar, no sabe de mal. Как мы гуляли по дендрарию в Бостоне, как стояли у перил моста над рекой. Шелест бархатных занавесок. Светящийся океан.

Обычно истории из реальной жизни не трогали меня до слез. Я оставалась мужественным и сдержанным человеком – спасибо осторожности Новой Англии! Потом, оказавшись наедине с книгой и дойдя до эмоциональной сцены, я заливалась мучительными слезами, несоразмерными с текстом. Слезы растворяли сдерживаемый мной окаменелый комок чувств, и после я чувствовала лишь пустоту и неуверенность. Потом я продолжала чтение, и книга снова наполняла меня чувствами, восстанавливая мой эмоциональный порог, как водонапорный бассейн, выливающийся в маловодные реки. Книги были водоносным горизонтом эмоций. Они были чудом.

Сейчас я пыталась приняться за книгу, но не смогла прочесть ни строчки. Мозги отказывались воспринимать написанное. Я уронила на кровать электронную книгу, и на подушку огромным потоком полились мои слезы. Нельзя найти слов, которые могли бы привести мои чувства в порядок, которые могли бы подсказать, когда нужно плакать, а когда – надеяться. Я не могла перестать плакать, и слезы беспрерывно капали всю эту долгую ночь, и даже книги не могли меня утешить.

Я не хотела рассказывать родителям о случившемся.

Говорить об этом было бы неловко: мы с Ноем встречались всего ничего, а теперь все кончено. Но хуже того – расставание казалось реальным. И, что еще хуже, родители отнесутся с пониманием, а их сочувствие меня подкосит.

Но лучше рассказать им, чем уходить от вопросов, как там дела у Ноя. Так я и поступила в конце очередного видеозвонка, пытаясь говорить непринужденно и отстранено.

– И еще кое-что: мы с Ноем расстались.

Мама от полной неожиданности выпрямилась на диване.

– О, милая, как жалко. Что произошло?