Лето потерянных писем

– Пошли, найдем твою бабушку.

Мы свернули на первый этаж, в широкий холл между старыми и новыми пристройками, где располагался кабинет Эдварда Барбанела. Я затормозила на пороге.

– Твоя семья рассердится, если мы там пороемся?

– Только если они узнают. – Ной молниеносно мне улыбнулся. – Бабушка с дедушкой в клубе. Они нас не поймают.

Мы открыли тяжелые бархатные шторы, за которыми скрывалось углубление в окне, и впустили в комнату свет. Потом взяли с полок альбомы и уселись на красный ковер.

– Если она приехала в детстве, то нам лучше начать с альбома конца тридцатых годов.

– Давай, я найду тот, где видела ее фотографию, а потом покажу тебе, как она выглядит. – Я вытащила альбом, датированный 1947–1951 годами. В пальцах закололо, когда я открыла зеленую обложку. Слушала ли бабушка, как Эдвард играет на рояле в музыкальной комнате? Бывала ли она в этом кабинете с его родителями, была ли наказана, бывала ли разочарована?

Ной сел на пол рядом со мной – так близко, что наши колени соприкасались. Я слышала в тишине наше дыхание, звуки переворачивающихся страниц. Я просмотрела каждую черно-белую фотографию, пока не нашла ту, что уже видела.

– Вот.

Она смотрела на нас, смеясь приоткрытыми губами, словно застыла во времени.

Ной наклонился вперед, и ему на лицо упали кудри.

– Вы немного похожи.

– Глазами, правда? Я не понимала раньше, что у нас похожие глаза. – Я сняла фотографию на телефон. – Как думаешь, у твоей семьи есть какие-нибудь бумаги про нее?

– Ты про что?

– Например, откуда она? Как она оказалась в вашей семье? Я хочу узнать, откуда она родом, выжил ли кто-нибудь из ее родственников. Я хочу проследить за линией нашей семьи как можно дальше, как получилось у тебя. – Я перевернула страницу в надежде увидеть еще фотографии. – Мы знаем имена ее родителей, они были в списке погибших в Освенциме, но больше никакой информацией не владеем. Если ты погуглишь мою прабабушку, то ничего не найдешь. Или найдешь лишь страничку одной немки в Инстаграме. Больше ничего. Судя по записям, их депортировали из Люксембурга, поэтому, отправив бабушку, они наверняка куда-то уехали из Германии. Но нет никаких данных о том, откуда они родом.

Ной задумчиво кивнул.

– Посмотрим, что мне удастся найти.

– Спасибо. О, смотри. – Я показала на другой снимок бабушки, примерно в четырнадцатилетнем возрасте, она сидела на софе рядом со взрослой женщиной.

Ной уставился на нее.

– Думаю, это моя прабабка.