Дорогой враг

22
18
20
22
24
26
28
30

Приятно было поболтать, Ди. Отключаюсь.

Сэм!

Сэм!

* * *

— Чертова сука! — Я бросаю телефон на кровать и откидываюсь на подушки, мои нервы накалены, как горячее масло. Спустя столько времени сестра наконец написала. И заговорила мне зубы, почти ничего не сказав. Я так зла и потрясена, что не знаю, что делать.

Я могу пойти к Мейкону и сказать ему… что? Что Сэм определенно скрывается, но эй, послушай, она вернется через несколько месяцев, что теоретически означает, что я выигрываю спор. Только я не знаю, вернет ли она часы или когда точно вернется. Нет, он просто взбесится так же, как и я. Потому что Сэм только это и может — бесить других.

Почему она написала? Она видела мое видео? Значит, несмотря на ее заявление, она пользуется телефоном. И она вернется. Я на это очень надеюсь. Девчонка не может вечно где-то прятаться. Она слишком любопытна и чертовски привыкла находиться в центре внимания.

Я вновь дам ей расслабиться, подожду, пока ее бдительность не ослабнет, а затем снова пойду в разведку. Это все, что я могу сделать. Надавить на нее, заставив поменять свои планы.

Ворча, я скатываюсь с кровати и направляюсь в душ. Саманта умудрилась испортить мне утро и оставить неприятное ощущение на душе. Но знаете, что самое безумное в моей ситуации? Я слышу, как Мейкон ходит по своей комнате, и оказываюсь в том же безвыходном положении, что и каждое утро, — волнуюсь перед встречей с ним.

* * *

В течение четырех недель после аварии Мейкон добровольно никуда не выходил. Ему постепенно становится лучше; синяк над глазом исчезает; порез над бровью заживает до еле заметного шрама, который делает его внешность более небрежной.

Он все еще ходит с тростью и в ортопедическом ботинке, зато с его запястья и ребер сняли гипс. Каждый день он занимается с Нортом, тренируясь по измененной программе.

Он начинает больше двигаться, отчего становится немного нервным. И вскоре говорит мне принять приглашение на благотворительный обед в субботу. Что прекрасно, поскольку я рада, что он выйдет из дома и вернется к жизни, вот только мне тоже придется идти. Это дневное мероприятие, а значит, что дресс-код довольно повседневный, но я все равно надела маленькое черное платье трапециевидного кроя и удобные каблуки. Когда я следую за Мейконом по красной дорожке, люди выкрикивают его имя, пока вспышки камер, напоминающие звездопад, ослепляют нас.

Норт сливается с толпой, его работа в качестве телохранителя не столь обязательна, поскольку на данном мероприятии есть своя охрана. Меня встречает Тимоти Ву — рекламный агент Мейкона. Его напористый энтузиазм утомляет меня за несколько секунд, но я должна сказать, что выглядит он просто прекрасно в костюме в тонкую полоску и с желтым галстуком в горошек.

Тимоти берет меня под свое крыло, и мы вместе отвечаем на вопросы прессы, записываем имена и вмешиваемся всякий раз, когда кто-то, кого он считает опасным, пытается подобраться слишком близко к Мейкону. Я быстро узнаю о мести и клевете со стороны прессы.

— Эта сука, — шипит Тимоти мне на ухо после того, как отмахнулся от женщины, пообещав встретиться с ней. — Она совершенно неправильно процитировала интервью Мейкона. Прозвучало так, будто он не благодарен «Темному замку» за свой успех.

Единственное, что я точно знаю о Мейконе, так это то, что он никогда не воспринимает свою работу как нечто само собой разумеющееся.

— Тогда почему ты назначил ей еще одну встречу? — спрашиваю я Тимоти.

Он слегка пожимает плечами.

— Ее журнал слишком популярен, чтобы игнорировать ее.

Это в значительной степени подводит итог всему. В этом бизнесе Мейкон — тщательно созданный и продуманный товар, продукт. Дело не в том, что он притворяется; его истинная природа все еще прорывается наружу — что делает его таким привлекательным, — однако складывается такое ощущение, будто между ним и всеми остальными выстроилась стеклянная стена. И перед нами предстает картина, а не настоящий человек.

И все присутствующие здесь такие же. Все они ходят в своих стеклянных ящиках, окутанных ложью. Я ненавижу это. Ненавижу, что мне приходится плестись позади, делая вид, будто самое важное в мире для меня — это имидж Мейкона и то, что люди думают о нем.