Скажи

Гейден села за парту. Руки практически машинально раскрыли тетрадь в девяносто шесть листов и продолжили конспектировать лекцию. И неважно, что она даже сути не улавливала. Информация в мозгах не задерживалась, реальность до сих пор казалась какой-то раскачивающейся, а в голове всё плыло.

Она тяжело дышала, успокаивая рвущееся наружу сердце. Рука судорожно выводила на страницах буквы, складывая их в слова. Записи получались неаккуратными, ведь пальцы ещё дрожали, но девушка упрямо уткнулась глазами в свой конспект.

Не прошло и пары минут, как в дверь снова постучали. Потребовались усилия, чтобы не вскинуть голову и не встретить вошедшего Егора – Марина прекрасно знала, что это он. Неосознанно выпрямилась, расправила плечи, упрямо продолжая гипнотизировать глазами тетрадные листы. Вслушиваясь в неспешные, плавные шаги. Ощущая, как каждая клетка тела подбирается, пока юноша опускался на соседнее место. Медленно, украдкой выдохнула, чувствуя, что в помещении становится слишком жарко.

И сердце – этот глупый непослушный орган – набирает прежний темп.

Гейден опёрлась о локти и подалась чуть вперёд, опуская подбородок на сцепленные между собой пальцы, вылавливая обрывки фраз преподавателя. Стараясь вылавливать, то есть. Слова, фразы, предложения скользили куда-то мимо ушей, не желая восприниматься возбуждённым разумом. Конечно же, потому что рядом сидел он. Опять.

Своим присутствием мешая адекватно и здраво мыслить.

В привычной манере легонько постукивал костяшками по светлой столешнице парты, и глухой звук мягких ударов, едва слышимый, тонул в помещении класса. Иногда задумчиво жевал щёку изнутри, крутил в пальцах шариковую ручку. Конспектировал новую тему, быстро выводя на тетрадном листе слова. Конечно, чёрт возьми, ведь он мог это сделать! ведь его не отвлекали мысли о нём самом, а её – да, ещё как!

Как же ты меня раздражаешь, Егор Рембез.

Я без ума от тебя, Егор Рембез.

Грань между этими двумя фразами стёрлась моментально. Яркой искрой, громким залпом фейерверков, бешеным маршем, что галдели в голове набатом, чуть ли не разрывая на части.

Жарким поцелуем, пальцами на плечах, запахом такого знакомого одеколона. Низким тягучим голосом и шоколадом глаз.

Когда?

А чёрт его знает.

Просто в этот самый момент Гейден в очередной раз удостоверилась в наличии гигантских чувств к человеку, сидящему по соседству. Но уже на этот раз не ощущая горечи невзаимности, горечи безысходности. Не ощущая желания сбежать от него – и себя самой – на край света и затушить пылающий за рёбрами огонь.

Марина опёрлась руками в поверхность стула по обе стороны от бёдер и поелозила, удобнее усаживаясь.

Тут же чувствуя прикосновение кожи к коже. Его пальцы коснулись тыльной стороны её ладони, мягко ведя по ней самыми кончиками. Нежно сплетаясь с её.

Марина в первый раз осмелилась поднять на него глаза за всё время его присутствия в этом кабинете. Егор ждал этого момента. Находя в голубом омуте целую гамму различных чувств: и удивление, и радость, и лукавство, и задоринку. Егор нашёл что-то до чёртиков тёплое и уютное в этом взгляде.

Она не спешила одёргивать руку. Сначала напряглась вся, словно струна, а потом всё же расслабилась, и лёгкая улыбка прикипела к губам. Сплетённые пальцы лежали рядом с её бедром, и две его костяшки касались плотной ткани её брюк. И это сейчас казалось таким правильным. Будто бы так и должно было быть. Неделю назад, вчера, сегодня, завтра, через месяц.

Всегда.

Гейден увлеклась. Вслушалась в слова преподавателя, опёршись подбородком о свободную левую ладонь. Даже не записывала ничего – правая рука была занята, и это даже, вроде как, устраивало её. Не рвалась, не тянула на себя ладонь в попытке взять шариковую ручку и продолжить конспектировать лекцию. Просто слушала, иногда сжимая его пальцы. Будто бы напоминая, мол, я до сих пор здесь, до сих пор с тобой, до сих пор держу тебя за руку.