Скажи

А он и не забывал. Просто млел от ощущения её кожи, пока по классу не разливается уже въевшаяся мелодия звонка, и все одиннадцатиклассники начинают шумно собираться. Кабинет наполняется целой какофонией смазанных и смешавшихся звуков. Марина немного сжимает его пальцы, призывая отпустить, и он покорно расслабляет их, выпуская маленькую ладонь. Она закрывает свою тетрадь, в которой не сделала ни одной записи за вторую половину урока. И Егор, конечно же, не может сдержаться, чтобы оставить это без внимания.

– Ты правда даже не конспектировала ничего весь урок? Вот это нонсенс. Я ведь всерьёз ждал, что либо одёрнешь руку, либо начнёшь писать левой, – поддевает он, наблюдая за реакцией девушки и чувствуя, как уголок рта тянется вверх.

– Ничего, что я правша? – Марина изгибает тонкую бровь.

– Давай будем честны. Разве тебя это остановит? – смеётся он, любуясь нахмуренными бровями и недовольством в ярких глазах.

А через мгновение её тетрадь, свёрнутая в трубочку, несильно, в шутку сокрушается о его плечо.

Глава одиннадцатая. Часть первая

– Синяки уже прошли, Гейден?

Практически у самого уха прозвучал знакомый до головной боли голос. А ещё невыносимо зачесались ладони. Марину передёрнуло, и девушка нахмурилась, резко оборачиваясь, едва не сталкиваясь нос к носу с Гордеевым. Он мерзко ухмылялся, стоя прямиком за ней в магазинной очереди, глядя на неё с каким-то кровожадным самодовольством.

Это напрягало.

Марина сцепила зубы, вздёргивая подбородок и отклоняя голову назад. Благо, Артур тоже отстранился, что вызвало тонкий намёк на облегчение в грудной клетке. Позволять ему стоять так близко она не собиралась – коробило невероятно.

Единственное, что более-менее удовлетворяло, так это то, что серо-зелёные глаза находились на уровне её глаз. Не приходилось смотреть на придурка снизу вверх. Девушка мгновенно прекратила сетовать на ботильоны, из-за которых так ныли ноги.

– Нашёл, чем гордиться, идиот, – прошипела она, кривя губы.

Видимо, обращение ему не понравилось. Артур отреагировал на него незамедлительно: глаза сузились, на лицо легла тень недовольства. Даже желваки ожили на пару мгновений – Марина заметила. И едва поборола в себе желание усмехнуться ему в лицо – самодовольно и зло.

Пусть рот зря не разевает, если не хочет слышать подобных вещей. Или он думает, что она съест его слова и не подавится? Да прям уж, ага.

Его волосы орехового оттенка сегодня не были зачёсаны вверх, а ложились на лоб – так, как было всегда до этого лета. Всё-таки новая причёска шла ему в разы больше. Но Марина не хотела об этом думать. Она мазнула взглядом по потемневшим глазам и отвернулась, сжимая губы.

Как у него вообще совести хватило ляпнуть такое? Радуется, что не было тяжких последствий для него самого после его гадкой выходки? Вероятно, думает, что подобное и дальше будет сходить ему с рук.

Марина тяжело вздохнула, чувствуя, как маленький колокольчик недовольства верещит в голове.

Отвратительные синяки, оставшиеся на плечах от его не менее отвратительных пальцев после той неприятной стычки, не проходили около недели, наливаясь то одним цветом, то другим. Начать снова носить блузы с коротким рукавом, ни о чём не беспокоясь, удалось, только когда пятна приобрели жёлтый оттенок, более-менее сливающийся с кожей, а оттого – почти незаметный, легко скрываемый густым слоем тонального крема. Синие и фиолетовые синяки он брал как-то плоховато.

Естественно Егор рвался «намылить ублюдку шею», узнав, что произошло на самом деле. Уговорить его просто не реагировать на эту выходку оказалось не так-то просто, однако девушка в итоге справилась, пообещав, что если вдруг что, то в следующий раз он сразу сможет отправиться прямиком к Гордееву и преподать урок.

Однако это в любом случае не понадобилось. Гордеев пока нигде не успел себя проявить и накосячить, поэтому и сейчас Марина просто надеялась, что люди перед ней в очереди поскорее исчезнут, она оплатит свою покупку и также быстренько ретируется. Подальше от Гордеева, его рук и гадких слов.