Человек с одним из многих лиц

— Я же сказал: Поли Малкроун — один из моих пацанов.

— О половине обитателей целого крыла тюрьмы Маунтджой можно сказать то же самое, Банни. Ты воспитывал игроков в хёрлинг, а не церковных служек.

— Ха! Ты удивишься, если узнаешь, сколько бывших церковных служек я пересажал за эти годы.

— Видишь ли… — Стюарт поколебался, прежде чем сказать то, что мучило его с момента появления Банни. — Я видел кадры задержания Малкроуна. И знаю о его роли в деле «Мэдиган».

Вот так, значит… Стюарт внимательно наблюдал за собеседником. Банни вполне объяснимо растерялся. Стюарт готов был биться об заклад, что он стал первым человеком за долгое время, осмелившимся поднять эту тему.

Несколько лет назад охранная фирма «Мэдиган» считалась крупнейшей в стране. Их главную базу в Сордсе[50] называли ирландским Форт-Ноксом. База была абсолютно непроницаемой — по крайней мере, так утверждали в «Мэдиган» до тех пор, пока девять лет назад их в этом эффектно не переубедили. Девять молодчиков нанесли визит и скрылись с предрождественской наличностью, собранной из половины пабов, клубов и ресторанов Дублина. Два миллиона, не считая мелочи. Ограбление, отличившееся применением самых современных технологий, точным, почти военным хронометражом и затейливой изобретательностью, намного превзошло привычный гоп-стоп в исполнении вооруженных дегенератов.

Тот случай стал первым серьезным испытанием для только что созданного подразделения по борьбе с организованной преступностью. И он же чуть не убил его наповал. Банни Макгэрри тогда входил в число отборных Неприкасаемых. Его бесценное уличное ноу-хау рассматривалось как хитроумное дополнение к возможностям особого отряда. Довольно быстро до Банни дошли слухи, что к ограблению имеет отношение Пэдди Неллис — бывший взломщик, неуклонно поднимавшийся вверх по криминальной карьерной лестнице благодаря тому, что был значительно умнее среднестатистического «медвежатника». В таком маленьком городе, как Дублин, обладатель подобного дарования неизбежно становится объектом повышенного внимания. Успешное ограбление «Мэдиган» могло стать его пропуском в «высшую лигу». Полиция довольно быстро вычислила двух парней с опытом службы в британских вооруженных силах, въезжавших на короткое время в страну примерно тогда же, когда состоялся налет. Вообще-то помощь извне имела смысл. Неллис был известен своим недоверием к уровню местных «специалистов». В большинстве подобных дел, как правило, чья-нибудь трепотня обеспечивает всем участникам скорый заезд в «казенный дом». Длинный язык не доводит до беды, только когда находится где-нибудь за тысячу миль.

Это, разумеется, не означало, что у полиции не осталось никаких зацепок. Один из налетчиков был вынужден показать лицо, когда угнанный фургон с прячущейся внутри командой въезжал через контрольно-пропускной пункт. Фуражка водителя в тот момент свалилась, обнажив копну белокурых волос. Разумеется, все записи с камер наблюдения были уничтожены в течение шестидесяти секунд после взлома, но охранники запомнили лицо. Более того, другой член команды совершил оплошность: трое охранников слышали, как он сказал: «Давай, Пол, займись делом, сынок!» Это были единственные слова, произнесенные грабителями вслух за те две минуты четырнадцать секунд, что они находились внутри. Полиция мобилизовала огромные силы, чтобы нарыть хоть что-нибудь на тех, кто входил в круг общения Неллиса, но тщетно.

Стюарта всегда поражало, почему, казалось бы, умные преступники возвращаются на место преступления с целью позлорадствовать или поглазеть. Проблема с тем, чтобы выйти сухим из воды, заключается в людях, которые не подозревают, насколько вы умны. Вот почему на большинстве мест преступлений принято фотографировать зевак. Изучение толпы, собравшейся возле «Мэдигана», позволило опознать Пола Малкроуна. Молодой человек с недавно выкрашенными в белый цвет волосами спокойно стоял и таращился, будто турист. Восемнадцатилетний парень слишком нравился себе, чтобы прятать голову с характерной прической.

Банни был тем, кто его заметил, что, в общем, немудрено. Малкроуна молниеносно «приняли» и провели процедуру опознания. Охранники были на сто процентов уверены, что во время ограбления видели именно этого человека.

Примерно сутки Малкроуна мариновали, но так и не смогли добиться от него признания. Молодой человек отрицал все обвинения и утверждал, что не помнит, где был в ту ночь. Предполагалось, что под напором бесспорных фактов неуместная юная самоуверенность неизбежно падет и очень скоро «сильный молчаливый тип» примется сдавать подельников одного за другим. Вдохновленное успехами высокое начальство даже сообщило прессе, что доминошки уже начали падать.

Ловушка захлопнулась на следующее утро — после того, как Малкроуну предъявили официальное обвинение. Дело в том, что у него тут же нашлось алиби. И не просто алиби, а мать всех алиби!

В тот самый момент, когда происходило ограбление «Мэдиган», министр юстиции собственной персоной присутствовал в Талле на первом представлении недавно созданного любительского театра, где давали пьесу-сказку «Белоснежка и семь гномов». Там же находилась съемочная группа RTÉ, снимавшая новый культурный объект для репортажа, тайной целью которого было подтверждение репутации министра как «выходца из народа». В спектакле, который представлял собой месиво из плохо выученных реплик и нечаянных двусмысленностей, можно было видеть и Малкроуна, показывавшего весьма вялую актерскую игру в роли Простачка.

Таким образом, он никак не мог находиться в тот вечер в Сордсе на противоположном конце Дублина и держать дробовик у головы управляющего, пока его подельники чистили сейф. Следственная группа выдвинула предположение, что в спектакле участвовал кто-то другой, но оно не подтвердилось. Все актеры до единого засвидетельствовали его личность. От отчаяния полиция даже стала проверять, нет ли у Малкроуна с его запутанной семейной историей какого-нибудь забытого брата-близнеца. И снова ничего. Отдельные горячие головы пытались обвинить Малкроуна в обмане следствия, но высшее начальство уже прозорливо видело грядущую пиар-катастрофу. Мало того что они протоптались несколько дней в унизительном тупике, так еще и адвокат Пэдди Неллиса получил повод кричать во все горло о необоснованном полицейском преследовании.

Вот каким хитрым был этот Неллис. Стюарт вспомнил, что ему рассказали об этом деле несколько лет назад на вечеринке по случаю выхода на пенсию одного из детективов, участвовавших в расследовании. В чем заключался секрет, сообразили лишь несколько месяцев спустя. Скорее всего, Неллис обратил внимание, что племянник одного из бывших бойцов британского спецназа очень похож на Малкроуна. Вероятно, он познакомился с ним, когда за полгода до этого ездил в Престон[51]. И тогда же, видимо, родилась идея. Немного краски для волос, ожидание удобного случая, когда Малкроун попадет в объективы телекамер, и вуаля: проблема члена банды, который вынужден засвечивать лицо, превратилась в мину-ловушку, подорвавшую следствие. Это было умно, чертовски умно. Неллис рассчитывал на Банни, и тот его не подвел, приведя расследование именно туда, куда ему было нужно.

Понятно, что розыск продолжился, но после того, как выяснилось, что у них есть только два свидетеля и оба дали неверные показания, результаты вышли самые неутешительные. Дело по-тихому спустили на тормозах, а Банни перевели обратно в участок Саммерхилла, где он начинал службу и где продолжал служить до сих пор.

Банни достал из кармана пальто маленькую фляжку, отвинтил крышечку и протянул емкость Стюарту.

— Согреешься?

— Нет, спасибо.

— Ну как хочешь.