Песнь призрачного леса

– Надо было послушаться, – говорю.

Джесс сокрушенно качает головой и проливает новую порцию слез.

– Жалею, что не послушался. Всем, что мне дорого на свете, клянусь: каждый день жалею, кляну себя – вот уже четыре года, каждый день! – Он судорожно сглатывает.

– Как… – выдыхаю я, не в силах закончить фразу.

– А никак. Я опять испугался. Развернулся и выскочил на причал. Тут и услышал, как сзади фургон ударился об воду. Видно, папа прибавил скорости, хотел с разгона взмыть прямо на пандус для спуска лодок, потерял управление и перевернулся. Фургон полетел кувырком прямо с берега. И сразу пошел под воду. Отец моментально умер. Из-за распроклятой дурацкой деревяшки.

Джесс снова утирает глаза, уже сипит, но теперь его не остановить – речь извергается водопадом:

– Я скрипку бросил на причал, метнулся сразу к грузовику, пока его совсем не засосало. Полез вброд, дергаю дверцу. Куда там – заклинило. Но стекло было спущено. Я туда сунул голову и заглянул внутрь. Так и есть – мертв. Вода кругом красная, а папа… его как бы развернуло вверх ногами. Но глаза открыты – это я углядел…

Из моей груди вырывается стон.

– Прости меня. – Джесс тянется ко мне, но тут же отшатывается, будто не уверен, приму ли я утешение от него.

– А потом? – Мой голос уже напоминает скорее лягушачье кваканье. – Ты вытащил тело?

Брат тесно сжимает челюсти, словно подавляет рвотный позыв.

– Я руки в салон запустил, потянул за рубашку. Половина туловища в окно фургона пролезла. Везде кровища! – Глаза Джесса расширены от страха, словно он видит перед собой папин труп прямо сейчас и здесь, в роще. – Он был… совсем мертвый, Шейди. Из тех, знаешь, мертвецов, что точно не встанут. Зрачки остекленели, направлены в одну точку. А алой жидкости, говорю же, вытекло больше, чем внутри задержалось.

– И что ты стал делать?

– Опять побежал! Добрался вскачь обратно, до дома друга, вместе вызвали полицию. Я солгал, что был с отцом в машине и выплыл в окно. Был весь мокрый и в крови, поэтому поверили без разговоров. Сказали – мне повезло. Но мне не повезло, Шейди. Мне… кажется, что с тех пор на нас на всех легло проклятие.

Прямо как эхо маминой формулировки двухнедельной давности. Она считает, что проклята, поскольку все ее мужья погибают.

Закрываю глаза, и перед ними – лишь папа в гробу. Какой-то странный костюм, неестественно темный на фоне белоснежных подушек. Тело кажется ссохшимся, совсем маленьким. На лицо мне было невыносимо поднять взгляд, так что смотрела я все время на руки. Я так часто видела их за разными делами: игрой на скрипке, чисткой рыбы к ужину, вскапыванием пахучего жирного чернозема в саду за домом…

– Ее надо уничтожить. – Джесс одним рывком выхватывает меня из прошлого в настоящее, где существует лишь сокровище, прижатое к моей груди.

В этот момент я не испытываю к брату ничего, кроме ненависти. За папу. За покушение на мою скрипку. Образ тела, колеблемого красной водою, жжет меня изнутри, запечатлевается в подкорке. У меня уже дважды был шанс присоединиться к папе.

– Отдай, – увещевает Джесс. – Я все сделаю сам. – Подходит ближе и кладет ладони на инструмент. У меня так ослабели руки, что он без усилий вынимает его их них.

Но сразу, как только мои пальцы теряют контакт с холодной мокрой древесиной, горячее, невыносимое стремление вновь ощутить его прожигает меня насквозь.