Бархатная лисица

22
18
20
22
24
26
28
30

– Нет! – Серен обежала кровать и присела рядом. Ворон лежал на ковре с ожогом на боку. Девочка быстро подняла его, сунула ключ в заводное отверстие и провернула его. Птица сразу начала произносить какие-то невнятные звуки, постепенно перешедшие в быстрое бормотание.

– …Э-э-э-э-эр хэ-э-э-э-э-э-э а-а-а-а-а-а л-л-л-л-л-ле-е-е-е-е-е-е воз-з-з-з-змут-т-т-т-ти-и-и-и-и-итель-ль-ль-льно, и-и-и-и я-а-а-а-а-а-а т-т-т-те-е-е-е-ебе обе-е-е-е-е-ещаю-у-у-у-у, что отомщу Им за такое чудовищное… злодеяние! Да за кого Они меня принимают? – В негодовании Ворон резко раскинул крылья. – За какого-то дурачка в костюме птицы?! Разве Они не знают, что я колдун и при… ну, может, и не принц, но человек благородного происхождения, наставник королей и выпускник Оксфорда, с отличием окончивший курс демонологии и классических дисциплин! И я не говорю о родстве с последним потомком Оуэна Глендоуэра![7]

– Успокойся. – Серен перестала заводить механизм и, часто дыша, откинулась на боковину кровати.

– Что значит «успокойся»? Я ещё даже не начинал! – Ворон с горячностью прыгнул на одеяло с цветочным узором. – А если бы я не умел реагировать на молнию? Если бы не мог предсказать её траекторию и не развернулся боком, я бы умер! И это ещё не всё! Что за педагогические методы у этой женщины! Её латинское произношение безобразно! Я не собираюсь сидеть сложа руки, точнее, крылья. – Он споткнулся о складку на одеяле и завалился назад, но тут же вскочил на ноги. – Нам нужно действовать безотлагательно! Через два дня будет полнолуние, а Они становятся сильнее с каждым днём роста луны.

– В первую очередь надо завладеть каруселью, – задумчиво произнесла Серен, сидя на кровати. – Это источник их силы над домом, и Томос очарован ею. Если мы сможем её украсть…

Ворон потряс головой:

– Невозможно. Её слишком хорошо охраняют.

– И что же…

– Начнём с фигур. – Ворон поднял клюв и остановил взгляд на своём отражении в зеркале. – Какой кошмар! Только посмотри на мои перья!

– Забудь про свои проклятые перья! – прикрикнула Серен, чтобы Ворон не увлёкся жалобами. – Что мы будем делать?

Ворон повернулся, расправил крылья и осмотрел место ожога. Когда он снова обратился к девочке, его клюв был искривлён гневом больше обычного.

– Я их уничтожу, – выдохнул он.

Серен кивнула:

– Хорошо. Что нужно предпринять?

Ворон сделал решительный вдох.

– Достань мне серебряную шкатулку, – буркнул он, – ус белого кота, гребешок, которым ещё никто не пользовался, и сосновую шишку.

* * *

Время было ещё обеденное, но на первом этаже стояла такая темнота, будто уже наступил вечер. Дождь стучал в окна. В комнатах колыхались тени. Листья прижимались к стёклам, как красные ладони, и их уносил ветер.

По крайней мере в кухне потрескивал огонь, блестел ряд медных ковшиков и было тепло.

Серен села за стол.

– А где Томос? – спросила она, торопливо проглотив несколько ложек густого супа.