— Если твой приятель с Турком, пиши пропало. Если и вернется, то совершенно другим человеком и ты все равно его не захочешь.
— Я должна отыскать Маджида.
— Не мели глупостей. Если он и впрямь здесь, неважно, с Турком или без, то, скорее всего, тебя позабыл. Неужто не заметила? Здесь так трудно становится вспомнить определенного человека... рано или поздно перестаешь отличать одно тело от другого. Все сливаются в одного секс-партнера, один секс-орган.
Вэл заметила и сочла это пугающим.
— Неважно. Я все равно должна его отыскать. По крайней мере, попытаться.
— Да ты никак спятила, — вздохнула Симона. — Говоришь так, будто в него влюблена.
— Может, и влюблена, не знаю. Я долго считала, что люблю мужчину по имени Артур, а он оказался психопатом и убийцей. Самое горькое что я верила, будто этот Артур любит меня. Даже сейчас временами так думаю. Но, видишь ли, он попытался меня убить. Вот и все, что я знаю о любви.
— То, что она убивает?
Вэл кивнула.
— Здесь и со мной тебе незачем об этом волноваться. Ты в безопасности.
В безопасности, да.
Вэл вспомнила, как упивалась одинокими прогулками по чужим городам, сладостную безопасность анонимности и обособленности. Там, на незнакомых улицах, она казалась себе единственным человеком в мире. Никто не причинит вреда, не увидит, не узнает о ее существовании, ее страхах и нуждах.
И о страшном одиночестве, сопровождающем это чувство вдобавок к безмятежному ощущению собственной неуязвимости.
Безопасность, о которой говорила Симона, была совершенно другой.
— Как ты попала сюда? Что за жизнь вела? — спросила Вэл.
— Она давно в прошлом.
— Все равно расскажи.
Симона задумчиво пожевала нижнюю губу.
— У меня было двое детей, мальчик и девочка. Их зовут Марк и Ариэль.
— Где они сейчас?