Изумрудная скрижаль

– Почему?

– Потому что графа не прельщает художественная литература. У него очень узкие интересы. Я переводил для него сугубо профессиональные книги.

– Он ведь и сам знает довольно много языков. Зачем ему ваша помощь? Тем более если он никого не хочет посвящать в свои исследования.

– Тут требовалось знание не столько современных языков, сколько мертвых. Древнегреческий, древнеперсидский, латынь…

– И что это за книги? Труды по медицине?

– В основном да. Сочинения Митридата Евпатора, Сорана Эфесского, Галена, Ибн Сины, Ар-Рази… Но не только. Его сиятельство приносил мне книги по теологии, по древней истории… в частности, работы Гестеса и Полихистора… сборник месопотамских легенд, алхимические трактаты…

– Алхимические?

– Да. Вы бы видели, какой ворох старинных пергаментов я перевел!

– А вы говорите, он мыслит узко. Ничего себе разброс знаний!

– Разброс широкий, но у меня сложилось впечатление, что все это каким-то образом между собой связано.

– А где сейчас эти книги и ваши переводы?

– У его сиятельства. Он все забрал, как только работа была окончена. Это его правило.

То же что и с китайцем. Конец вожделенной нити мелькнул на мгновение, подразнил и тотчас скрылся. Не ухватить его никак. И все старания обернулись пшиком. Ладно еще, что на этот раз обошлось без членовредительства.

– Я же предупреждал: ничего полезного вы от меня не услышите. Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

Чтоб тебя… О чем другом с тобой говорить? Опять затянешь волынку про возвышенную любовь. Только это уже ни к чему, дорогой мистер О’Рейли. Раз ничего полезного ты сказать не в состоянии, тогда – adios!

Анита посмотрела в сторону леса, разглядела меж нахлобученных на деревья снеговых шапок темную фигурку. Вот, кстати, и повод, чтобы немедленно удалиться.

– Алекс возвращается с охоты! – шепнула она тревожно. – Не компрометируйте меня… Прощайте!

И упорхнула в замок. Ирландец остался стоять, огорошенный и сконфуженный. Не ожидал, вероятно, такого исхода романтической прогулки.

Из лесу вышел Максимов. Шел настолько быстро, насколько позволял вязкий, напитанный влагой снег. Выволакивал ноги, тут же снова проваливался и костерил в голос все на свете. Охота получилась неважнецкая – в ягдташе, который был вместе с ружьем позаимствован из резервов графа Ингераса, сиротливо лежала тощая утка. Да и черт с ней, с добычей… Он промок, замерз и хотел поскорее в тепло – сесть у камина и согреться доброй стопочкой бурбона. А надо было еще зайти к Лилит…

Увидел ирландца, оборвал ругань. Что этот синемордый тут делает? Прохладиться решил?