И ответила себе с ужасом – да, стали бы! Никто не поверит, а если поверит, еще гордиться начнет. Люди с легкостью опускались до уровня неразумных, отвратительных созданий, лживых и угодливых, готовых на все, ради того, чтобы вампиру услужить, даже те, кто был предназначен на «мясо». Каждый человек старался показать себя лошадью, на которой можно пахать и пахать. Жили какой-то своей сумрачной жизнью, ожидая каждый день, что судьба-злодейка проявит жалость, боялись стать изгоями, которыми насытились вампиры. Даже когда рвали глотку, люди не проклинали мучителей, покорно подчиняясь судьбе. А могли бы собраться и отстроить крепость. Мало разве камней на угорах и реках, или глина перевелась? Или деревья у Царицы радиоэфира пересчитаны? Ради чего терпели здоровые мужики и бабы?
И тут же стало стыдно, она вдруг вспомнила похороны растерзанных нечистью людей. Кто-то пытался изменить судьбу, но им не так повезло, как ей. Без Дьявола к нечисти лучше не соваться.
Интересно, как они себя вели перед смертью: просили, умоляли, или же все-таки сопротивлялись? Наверное, сопротивлялись, и отчаянно – висели в цепях. С некоторых Баба Яга не сняла кандалы, даже когда от человека не осталось плоти.
А она – смогла бы так напугать нечисть?
Нет, завыла бы! Последнее место она занимала среди них. Да разве ж можно мешать людей в одну кучу с нечистью? Люди были слабее, и не так много – но живые. Кто-то не верил ни во что, принимая жизнь такой, какая есть, кто-то слепо шел в погибель, уповая на веру, но вот она, глупая и неразумная, прозревает же полученными от Дьявола знаниями. А если бы они были у всех отринутых, разве не прошли бы свой путь с честью и с достоинством? Разве не убили бы свинью и не выставили чертей, которые уничтожали человеческое достоинство?
Нечисть отчаянно боролась, чтобы одержать над человеком верх. И, кажется, понимала, что без человека ей не жить, выставляя напоказ идеологию человеческой природы, как достоинство, которым никогда не соблазнялась сама: не суди, не укради, не убий, будь честным, справедливым, трудолюбивым, ударили по одной щеке, подставь другую, чти начальника… Будто открыто признавала: да, мы мерзость – не берите с нас пример, и, в свете того, что она узнала о нечисти, эти призывы звучали как издевательство. Каждая нечисть ненавидела и презирала людей. Быть человеком – иметь душу, но у кого она была?! Люди носили в сердце боль, а загляни в него – увидишь кровь. Люди проиграли и были как перекати поле в пустыне. Но на войне как на войне, быть еще битве. И пусть состоится она нескоро, сама нечисть была тем знанием, которое люди утратили давным-давно. Как бы она не уничтожала человека, сама она умирала, когда человек уходил в Небытие, потому что вся нечисть вышла из народа.
– Ты не забыла, что тебя ждет великая, могучая, никем непобедимая, звездою на небо вошедшая? – сердито прервал Дьявол ее размышления. – Живо на четыре круга! Работы – непочатый край! Черти сами к тебе не прибегут. Время еще есть, обед будет готов не ранее, чем через час.
Боль, когда услышала она о прекрасной Радиоведущей, еще язвила сердце, но ненавидеть Дьявола она никогда не сможет. Отказаться от его помощи, когда стаи оборотней искали ее, чтобы убить, была преотличнейшая глупость, которую ждал от нее весь белый свет. Сама себе отрубит руки, если испортит отношения с единственным спутником, который был намного умнее и счастливее.
Ну и пусть любит свою нечисть – на то он и Бог, чтобы любить тех, над кем рука его. Ей-то что за дело? А если прилежно будет перенимать умные мысли, может, у нее появится шанс высказать чудовищу все, что она о нем думает и не умереть при этом.
И от нечисти придется избавляться, жить под одной крышей с нечистью – удовольствие никакое…
«Чтоб у смерти коса переломилась! – мысленно загадала Манька. Если был Дьявол, Бог Нечисти, наверное, и другой был, который мог помиловать человека. Между собой они ж (или он же!) должны были как-то договариваться.
Вспомнив, как молилась земле, добавила к желанию мотив: «У меня земля есть, помилуй ради нее, ведь пропадет! Изгадят, лес вырубят, химикалиями затравят!»
Манька через силу улыбнулась Дьяволу, поднимаясь со скамейки. Не такая она несчастная: если Дьявол не врал, то горьким будет у нечисти прозрение. Дьявол любил, но не настолько, чтобы связать с нечистью свою жизнь. Друзей-то у него было немного, и ее он не обижал. Значит, и к ней привязался, а иначе, как объяснить его заботу?
Дьявол постучал половником по чугунку, в котором что-то кипело, распространяя аппетитный запах, жестом отправляя ее в сторону леса. Сам он морщился и протирал глаза от дыма, который подул в его сторону. Обед обещал быть царским. Кроме железного каравая сегодня ее ждала печеная рыба, еловые красноватые нежные початки, зеленые салаты и красная редиска, суп из крапивы, крепкий напиток из обжаренных корней цикория, а раков – целый таз, в котором они варились, начиная краснеть.
Она шмыгнула носом, натянула железные башмаки, не спеша направилась к опушке.
Только сейчас она смогла налюбоваться на изменившуюся за две недели землю. Коротких перерывов между сном и чертями едва хватало на то, чтобы пробежать четыре круга по краю леса и запастись живой водой на следующий день, заполнив бутылку в роднике, чуть ниже того места, где они расположились. И, обычно. бегала она с полуприкрытыми глазами, прислушиваясь к своему дыханию и контролируя мышцы, как учил Дьявол. Но сейчас ее никто не торопил.
На деревьях распустились листья, подснежники и черемуха уже отцвели, но обильно цвела рябина и бузина (Интересно, откуда они здесь? Может, деревня раньше на этом месте стояла? Или крепость – она заметила камни, которые вполне могли быть строительным материалом), раскрылись купальницы и ромашки, первые колокольчики, лютики, гвоздика и лягушачья трава. С реки, насколько хватало глаз, сошел лед. Бурные потоки, пенясь, несли прочь льдины. Избы взрыхлили целое поле, и на поле пробивалась яркой салатовой зеленью пшеница. Несколько внушительных грядок украсились всходами моркови, свеклы, перьями лука, разной травы и даже ровными рядками высаженной капустной рассады.
Как избам удалось мощными лапами управиться с капустой, которая была для них, как микроб, для нее осталось загадкой. «Могли бы попросить!» – подумала она, но тут же вспомнила, что последнее время ей забот хватало. Наверное, для изб было важнее избавиться от чертей. Здоровому море по колено. Капуста была, скорее, хобби, они не нуждались в человеческой пище, а кроме того, у изб было много всяких приспособлений и способностей, о которых она только догадывалась, когда видела, как они управляются сами собой по хозяйству. Жизнь в ее отсутствие текла в избах своим чередом.
Манька любовалась, но уже не удивлялась. Она привыкла всюду после себя оставлять весну или лето, если оставалась надолго на одном месте. Не зря Дьявол разломил ветви неугасимого поленьего дерева, втыкая черенки во многих местах. Тут лето было обширнее по размеру и по размаху. Прогрелся и далеко зазеленел даже прилегающий к лугу лес, из которого в сторону реки все еще текли ручьи растаявшего снега.
Сделав четыре круга, она остановилась у самодельного стола, отдышалась, едва кивнув, когда Дьявол пригласил садиться. Буркнула в ответ что-то нечленораздельное, села за стол и набросилась на еду. Она никогда не отличалась воспитанностью, там более теперь, когда уличила его в любви к Радиоведущей.
ebooksa