– Вот так вот! Награда обещана за головы бунтовщиков и приказ, стрелять в любую мишень в лесу за рекой на поражение… С другой стороны, напрашивается добрый вывод: вампиры пока не догадались, кто укокал Бабу Ягу и свистнул у Благодетельницы наследство… Тебя ловили бы живьем…
– Это… а то, может, белый флаг выбросим? И напишем: у нас бомжа в заложниках? Стреляют они лучше, чем я, – предложила Манька, ткнув пальцем в пули.
Она зябко поежилась: все пули предназначались ей. Дьявол хмыкнул, нисколько не опасаясь, высунулся в окно и пересчитал противника поголовно.
– Смотри сама, тебе решать, твоя это битва… М-да, многовато их, – сообщил он, поседев в одно мгновение, когда счет перевалил за полторы тысячи. – Не приручим мы их… – скорбно покачал головой и ухмыльнулся, возвращая волосам естественный черный цвет, похлопал ее по плечу: – Наберись терпения!
Внизу собиралась толпа, показывая пальцами на окно, за которым спряталась Манька. Дьявола в природе не существовало. Для Маньки, в принципе, тоже – он стоял в окне, и она прекрасно видела через него. Но слишком резко отличались люди в ракурсе Дьявола – лица у них и вправду были какие-то двойные: лицо, а под ним размытый звериный оскал.
На душе было погано. Она понимала, что ей придется убивать людей, которые ни в чем перед ней не виноваты, и, пожалуй, не виноваты в том, что оборотни. Так случилось. Не верилось, что они будут убивать ее – она тоже перед ними ни в чем не провинилась. Шутка Дьявола, что она сможет выжить в неравной битве, была оригинальной, но не настолько, чтобы поверить в свои силы. Она не Дьявол, в ней пули застрянут. Желание выбросить белый флаг, стало почти навязчивым.
Но что это даст? Разве что выдаст себя. Оборотни сразу сообразят, что их много, а ее мало…
А кроме того, сюда пожалуют вампиры!
Оборотни раздевались, удивляясь по-летнему жаркой погоде, сожалея, что никто не догадался взять мяч, разминались, стреляя по деревьям, по избе, в подброшенные шапки и бутылки, которые осколками разлетались в разные стороны, гоняли по земле консервные банки, вытаптывая огород и поле изб, разводили костры. Манька с удивлением отметила, что ни одна ветвь неугасимого полена в костре оборотней не горела.
– Им не взять неугасимый огонь. Им и ветвь не поднять, – спокойно объяснил Дьявол, заметив Манькино волнение.
Потихоньку подтягивались отставшие, выискивая свободные места. По возгласам, которые эхом отдавались по поверхности реки, стало ясно, как оборотней много, и большая часть их сокрыта кронами деревьев.
На первый взгляд ничто не выдавало в них оборотней – люди как люди. Человек всегда себя вел на природе именно так, нисколько не сомневаясь, что природные кладовые как-нибудь сумеют справиться с хвалеными признаками цивилизованности царя природы. Конечно, рыбу динамитом глушили, помочились на углы изб, предав их осмеянию, поляну изгадили, разворотили колодец с живой водой, деревья рубили так, что лес трещал и кряхтел скрипом падающих деревьев, на костре готовилась, может быть, та самая лань, которая отдала крынку парного молока. Но все же, Маньке не хотелось воевать с ними, и она не понимала, почему не может жить среди людей.
Так муторно и тоскливо она не чувствовала себя давно. Окажись она внизу, была бы она лучше или хуже? Вот парень с девушкой целуются – она видела, как набросил он свою куртку на ее плечи, как девушка зябко поежилась от холода вечерних сумерек, как паренек вставил в ее волосы цветок ромашки, и она убрала ее, бросив под ноги.
Может, ее тянуло к людям?
Вглядываясь в их лица, Манька пытаясь понять, чем же она-то хуже, где и как они понимают, что она одно, а они другое? Она долго жила среди них, но они не приняли ее, и, может быть, ее проблема была в том, что она не умела искать радость, которую они считали радостью? Или она и в самом деле, имея комплекс генерала песчаных карьеров, так и не поверила, что нужна обществу, и дело совсем не в Благодетельнице, может быть, все дело в том, что она ищет спасение там, где его нет, и еще не поздно протянуть им руку?
Стемнело.
Только отсвет костров и неугасимый огонь, зажженный на крыше, освещал веселые и уверенные лица, которые показались Маньке много человечнее, чем ее собственное.
Она оглянулась.
Дьявол сидел на тахте, полуприкрыв глаза, и вглядывался в такую даль, которую она объяснить себе не могла. Не многие хотели бы оказаться на ее месте, рядом с тем, кого боялся весь белый свет. Для людей Дьявол был символом наказания, устрашением, угрозой. И только уверенность, что он заперт в Аду, как простой смертный, который по непонятной причине передал свои полномочия не поклонившемуся ему Спасителю, который уже две тысячи лет собирал всех в том же Аду, чтобы судить всех разом, тешили самолюбие, отодвигая Дьявола куда-то, откуда он не смог бы человека достать. Но он был, настоящий – Земля и Небо, нисколько не постаревший, как встарь, имеющий подход к каждой нечисти, играющий то в одни, то в другие ворота, паскудно издевающийся над той и над другой стороной, способный показать все царства земли в мгновение ока, затворивший врата Рая и отверзший врата Ада…
Слабое утешение, когда жизнь висит на волоске.
ebooksa