Гостям Голенищева-Кутузова запомнились субботние вечера в его квартире. По словам одного из завсегдатаев, «заканчивались они обыкновенно радушно предлагаемым ужином, за которым заметно сказывалось старое русское гостеприимство, с оттенком некоторого деревенского хлебосольства, напоминавшего давний, столько знакомый и для многих родной еще быт»[1189]. С 1897 г. А.А. Голенищев-Кутузов становится гофмейстером, а в 1912 г. обер-гофмейстером Высочайшего двора. Однако многих своих замыслов он так и не смог осуществить. Причины тому — пошатнувшееся здоровье и депрессивное настроение, порой подолгу владевшее им. По своим убеждениям он был идеалистом, в литературе — верным последователем пушкинской школы и приверженцем того течения, которое недальновидно называли «чистым искусством». Близкие ему писатели один за другим уходили, он чувствовал себя одиноким и непонятым. За два года до смерти он поселился в Царском Селе, где вел жизнь почти затворническую, наедине с собой и своими думами. Но перед самым концом он вернулся в свою петербургскую квартиру, слег в постель и больше не вставал. Умер 28 января 1913 г., на вынос его тела прибыли император Николай II и другие представители Дома Романовых. Похоронен А.А. Голенищев-Кутузов в Санкт-Петербурге на Смоленском православном кладбище. В книге «Исторические кладбища Санкт-Петербурга» содержится информация о том, что захоронение А.А. Голенищева-Кутузова утрачено[1190].
Супруга А.А. Голенищева-Кутузова, Ольга Андреевна Голенищева-Кутузова (1860–1924, урожд. Галевич), возглавляла Общество попечения о слепоглухонемых в России, которое ставило целью «попечение о слепоглухонемых всех возрастов, а также призрение лиц, частично потерявших и теряющих зрение, слух и речь»[1191].
После смерти А.А. Голенищева-Кутузова заведующим Канцелярии и секретарем Ея Величества в звании камергера становится действительный статский советник Анатолий Анатольевич Куломзин (1870–1941), сын председателя Государственного совета А.Н. Куломзина. До этого назначения губернатор Ковенский (1912 г.) и Саратовский (1912–1913 гг.), он был женат на дочери А.А. Голенищева-Кутузова Татьяне (1879–1914) и проживал с 1914 г. в доме по Фонтанке, 1/50 до 1917 г.[1192]
Помимо работы в канцелярии, А.А. Куломзин много времени уделял работе в благотворительных обществах. Так, он входил в Совет Императорского человеколюбивого общества, в ведении которого по всей России, по данным на 1901 г., состояло 221 заведение, в том числе: 63 учебно-воспитательных, где призревались и обучались 7000 сирот и детей бедных родителей; 63 богадельни, призревавшие 2000 престарелых и увечных обоего пола; 32 дома бесплатных и дешевых квартир и 3 ночлежных приюта, в которых ежедневным приютом пользовались свыше 3000 человек; 8 народных столовых, обеспечивающих ежедневно 3000 бесплатных обедов; 4 швейных мастерских, в которых работали 500 женщин; 29 попечительных комитетов, оказывавших временную помощь свыше 10 000 нуждавшимся; 20 медицинских учреждений, в которых бесплатно лечились 175 000 бедных больных. Также являлся членом Романовского комитета для призрения сирот сельского состояния. Первоначально Комитет предназначался для помощи детям бедного сельского населения без различия национальностей, состояний и вероисповеданий, «а равно для объединения правительственной, общественной и частной деятельности в этом направлении». Позже Комитет стал участвовать также «в призрении некоторых категорий несчастных, как-то глухонемых, слепых, душевнобольных и идиотов, ныне остающихся без помощи»[1193].
Нельзя не сказать еще об одной семье, проживавшей в этом доме по Фонтанке с 1903 г. и приблизительно по 1917 г. Это семья академика архитектуры Юлия Юльевича Бенуа (1852–1929)[1194]. С 1902 по 1917 г. Ю.Ю. Бенуа являлся главным архитектором Аничкова дворца. Объект его творчества в Аничковом дворце — винтовая лестница. Представитель известной семьи петербургских деятелей культуры, видный архитектор-строитель широкого диапазона, мастер эклектики и модерна, специалист по сооружению утилитарных построек высокого архитектурно-художественного уровня, Ю.Ю. Бенуа в 1875 г. окончил Академию художеств, а в 1885 г. удостоен звания академика архитектуры. В 1875–1876 гг., совместно с Р. Мюллером и Н. Брюлло, он перестроил дом на набережной Мойки, 29, в начале 1890-х гг. осуществил перестройки домов Общества железных дорог (Итальянская ул., 17) и табачной фабрики «Лаферм» (Средний пр., 36), а также построил Молочную ферму в Лесном.
Выдающимся памятником архитектуры стал Лиговский народный дом С.В. Паниной, возведенный по его проекту в 1901–1904 гг., — лучшее в Петербурге сооружение такого рода. В начале 1900-х гг. Бенуа построил школу и приют (Новгородская ул., 4), Общину сестер милосердия (наб. Фонтанки, 154), совместно с А.И. Владовским — особняк Н.В. Безобразовой (Моховая ул., 34) и др. В 1903–1905 гг. на основе премированного конкурсного проекта А.Ф Бубыря и Л.А. Ильина Ю.Ю. Бенуа возвел дом Безобразовой (наб. канала Грибоедова, 50–54). Интересен дворцовый флигель дома на Моховой ул., 18. Крупнейшим произведением зодчего, вобравшим в себя его многолетний и разнообразный опыт, стал огромный жилой комплекс Первого Российского страхового общества, построенный в 1911–1914 гг. при участии Л.Н. Бенуа, работавшего в основном над фасадами. Это, по существу, два больших жилых дома с курдонерами (Каменноостровский пр., 26–28 и Б. Пушкарская ул., 37). Последнее крупное предреволюционное произведение Ю.Ю. Бенуа — Образцовый молочный комплекс на Выборгской стороне (Нейшлотский пер., 23), построенный в 1915 г. В 1890-х гг. он взял в аренду на 50 лет у владельцев Мурина обширный участок неплодородной земли от Муринского ручья до окраины Петербурга. Строительство велось по собственным чертежам Ю.Ю. Бенуа и под его непосредственным наблюдением[1195].
После революции Ю.Ю. Бенуа активно и весьма успешно занимался сельским хозяйством. Служил в Наркомате продовольствия, располагавшемся в первые послереволюционные годы в Аничковом дворце, составляя проекты сельскохозяйственных заведений и молочных заводов, санаториев и домов для рабочих.
Вместе с отцом приблизительно до 1917 г. проживал в этом доме его сын Франц Юльевич Бенуа (1897–1937), художник-архитектор, но по специальности работал недолго. Как и отец, сын тоже увлекся сельским хозяйством. Его судьба в 1930-е гг. сложилась трагически. Особым совещанием при Коллегии ОГПУ в 1931 г. он был осужден как участник «Трудовой крестьянской партии» на три года ссылки в Восточно-Сибирский край и отбывал наказание в г. Иркутске, где работал в Облземуправлении, преподавал в Сельскохозяйственном институте и проживал по адресу: ул. Тимирязева, 22, кв. 6. Повторно арестован 19 апреля 1937 г. Иркутским облсудом, 28 декабря 1937 г. приговорен по ст. 58-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Иркутске 16 января 1938 г.[1196]
Но вернемся к истории дома. В его летопись вошла Вольфила. В первые годы Советской власти в Петрограде существовало множество литературных кружков и объединений. Одним из таких объединений стала Вольная философская ассоциация (Вольфила), созданная в 1919 г. в Петрограде группой писателей, художников и деятелей культуры, именовавших себя «скифами»: А. Белым, А. Блоком, В. Мейерхольдом, К. Петровым-Водкиным, К. Эрбергом, А. Штейнбергом. Главным инициатором объединения «вольных философов» стал публицист и историк общественной мысли Р.В. Иванов-Разумник. Целью работы ассоциации были «исследование и разработка в духе философии и социализма вопросов культурного творчества, а также развитие и укрепление в народных массах социалистического и философски углубленного отношения к этим вопросам[1197].
В разные годы Вольфила объединяла несколько сотен участников — писателей, поэтов, художников, философов и критиков различных направлений (от марксизма до антропософии), ученых, рабочих и служащих, преимущественно молодежь. Число членов доходило до 350, открытые заседания посещало до 1000 человек. Имелись отделения в Москве (1920–1921 гг.) и Берлине (1921–1923 гг.). С 1921 г. открытые заседания ассоциации проходили в доме на углу Фонтанки и Графского переулка в выделенном Петрокоммуной помещении[1198].
Н.И. Гаген-Торн в своих воспоминаниях пишет: «В Управлении Петрокоммуны работал Борис Гитманович Каплун. Большевик-подпольщик, племянник и друг Урицкого, завзятый любитель художественной литературы, почитатель Андрея Белого и Блока, он стал меценатом Вольфилы. Петрокоммуна выделила Вольфиле дотацию и помещение в служебных зданиях Аничкова дворца, на левом берегу Фонтанки, дом № 50»[1199].
Первый раз упоминание о том, что по адресу: Фонтанка, 50, кв. 22, проходят занятия, собрания и кружки, упоминается в «Расписании занятий» Вольной философской ассоциации с 13 по 18 декабря 1920 г. Поиск новых помещений Н.И. Гаген-Торн объясняет тем, что на заседания Вольфилы приходило все больше и больше людей. Этот же факт подтверждается в книге В. Белоуса «Вольфила [Петроградская Вольная Философская Ассоциация]»[1200].
Научную и учебную работу вели кружки, а позднее отделы Вольфилы. Были кружки: философия символизма (руководитель Андрей Белый), философия творчества (Константин Эрберг), философия культуры (Иван-Разумник), творчество слова (Ольга Форш), философия математики (проф. Васильева)…
Пришедшие на воскресные заседания включались в кружковую работу Вольфилы. Вольфила состояла из действительных членов — людей, имеющих уже какое-то лицо в искусстве или науке, членов-сотрудников и членов-соревнователей. Членом-соревнователем мог стать каждый желающий и принять участие в работе кружков.
Вот как описывает квартиру, в которой проходили заседания Вольфилы Н.И. Гаген-Торн: «Взойдите на третий этаж высоко старого дома. Открыта дверь на лестницу. Из просторной темноты прихожей уже слышатся голоса. Открывается дверь из прихожей. Горят закатом высокие окна, выходящие на Фонтанку. Они отражаются в помутневшем зеркале над камином, у противоположной стены. Зал заседаний. Во всю комнату по полу расстелен ковер. Рядами расставлены стулья. Кому не хватило мест — сидят на ковре…
Боком к окнам — стол и кресла президиума. За ними — дверь в библиотеку. В креслах — покуривая трубочку — Иванов-Разумник, рядом, склоняя хохлатую, темную голову, Дмитрий Михайлович Пинес и очередной докладчик.
Разные были докладчики, как разнообразны и слушатели. Собственно, вряд ли правильно говорить „слушатели“, они совыступали по намеченной теме. Всегда предполагалась беседа. Иванов-Разумник бесстрастно предоставлял всем слово: говори, что угодно. С диаметрально противоположными точками зрения выступали ораторы вольной ассоциации философствующих»[1201].
А вот какой увидел квартиру симбирский поэт и прозаик Николай Николаевич Ильин (Н. Нилли): «Маленькая комнатка, 8 рядов стульев, стол посредине, на нем свеча, — дальше комнатка с мягким ковром, с кушеткой и тремя большими креслами — там темно.
Это петербургская „Вольфила“ — Вольное Философское Общество — любимое место Андрея Белого, Блока. Основатели этого общества — А. Белый, Блок, Штейнберг, Иванов-Разумник, Константин Эрберг. Каждый понедельник устраиваются здесь собрания»[1202].
Вольфила в доме № 1/50 по Фонтанке продолжала работать до 1924 г. В конце апреля 1924 г. Вольной философской ассоциации не удалось пройти через очередную перерегистрацию в Главном управлении Ленинградских научных учреждений, и 4 сентября 1924 г. на основании распоряжения административного отдела Ленинградского Губисполкома Вольная философская ассоциация была объявлена закрытой, а ее имущество передали Ленинградскому отделению Всероссийского союза писателей[1203].
ebooksa