— Хитер Иван Мекленбургский, — усмехнулся есаул. — Одним выстрелом двух зайцев!
— Намаемся чую мы с ними, — поморщился Родилов. — Мало нам свар меж запорожцами, низовыми и гультяями, так еще эти.
— Что, бузят чубатые?
— Уйти хотят, анафемы! — сплюнул войсковой атаман. — Говорят, что сам турецкий султан сюда придет с большим воинством, а потому не какого беса здесь ждать.
— А низовые[41]?
— Такие же песни поют. Через это что ни день, то драка с верховыми.
— Ладно, бог не выдаст, султан не съест. Завтра дуван начнем, потом гульба пойдет. Думаю, не до свар будет.
— Дай-то бог! — недоверчиво покачал головой Епифан.
— А кого царь воеводой прислал? — вдруг заинтересовался Татаринов. — Небось, боярина какого?
— Как бы не так. Помнишь дружка своего — стольника Панина, который немецких розмыслов привез, чтобы те ворота подорвали? Вот его полковым головой и назначили. Видать не жалко.
— Ишь ты! — усмехнулся Татаринов. — Эта добрая весть. Он вояка справный!
— Если соскучился, то вон он в сторонке стоит и волком смотрит, — кивнул в сторону полковника Епифан.
Едва вдали завиднелись знакомые стены Азовской крепости, Панин облегченно выдохнул и, истово перекрестился. А и то сказать, много пришлось трудов принять, чтобы без потерь довести караван до места.
Все дни, что огромная вереница стругов шла вниз по рекам, он без устали на легкой плоскодонке обходил растянувшийся без малого на полверсты караван, лично проверяя, крепко ли несут службу его солдаты, и нет ли какого урона и беспорядка. Каждый вечер высылал дозорный дощаник, чтобы выбрать место и разбить стоянку на одном из многочисленных островов или высокому мысу, самой природой защищенном почти со всех сторон от внезапной атаки степняков крутыми склонами и рекой. Ставили рогатки и сторожу, разбивали лагерь, варили кулеш и кашу на весь полк.
Так и шли. Без особых приключений и происшествий. Когда люди заняты делом, и целыми днями ворочают веслами, подгоняя свои ладьи по светлым донским водам им не до ссор и брани. Разве что песню заведут, и польется раздольная, широкая многоголосая русская речь по-над берегами.
Едва прибыв в город, Федор первым делом озаботился встречей с атаманом Родиловым. Следовало немедля передать доставленные грузы. Шутка ли, одного только хлеба пять тысяч четвертей![42] А кроме того пороховое зелье, свинец, дюжина чугунных коротких дробовых пушек тульского завода и еще много всякого, включая и царево жалование славному Донскому Войску.
А главное, он привел своих «охотников», которых без промедления следовало определить на постой. Восемь сотен крепких мужиков, злых до драки и не боящихся ни своей, ни чужой крови. А учитывая, что весь нынешний гарнизон Азова насчитывал едва четыре тысячи донцов и тысячу их братов-запорожцев, прибавка выходила очень весомая.
Необходимо было также вызнать из первых рук, что придумали казаки для обороны крепости, выслушать новости и уяснить, как ловчее будет выполнить тайные поручения царя и Михальского.
Встреча прошла за столом, щедро накрытым в честь важного гостя в бывшей резиденции местного паши. Осетрина вареная и соленая, тройная уха, жареные перепелки, целый казан плова с молодой бараниной, ну и паюсная и ястычная икра, куда уж без них? Да к тому еще и бочонок доброго вина сыскался.
— Откуда такие разносолы? В прошлый раз помнится, куда проще угощались.
ebooksa