Причины, по которым викинги переселялись в Исландию, были разнообразны, но в целом их можно разделить на две категории. Кто-то бежал от угнетателей (король Харальд Прекрасноволосый держал Норвегию в ежовых рукавицах), а кто-то не мог устоять перед соблазном завладеть новой, незанятой землей. В некоторых случаях играло роль и то и другое. Ингольф Арнарсон, основатель первого постоянного поселения, был вовлечен в кровную месть (что, увы, слишком часто случалось среди викингов) и в то же время искал, где трава зеленее. Услышав об острове Вороньего Флоки, он отплыл в Исландию со своим троюродным братом, женой и всем хозяйством.
Троюродный брат Ингольфа, Хьёрлейв, тоже хотел оставить прошлое позади. Убив человека в Норвегии, он отправился в набеги на Ирландию, чтобы выждать время, пока родственники убитого успокоятся. Домой он вернулся с десятью рабами-кельтами и каким-то мечом, который нашел в ирландском кургане, – по словам Хьёрлейва, этот клинок некогда принадлежал самому Рагнару. Но владение знаменитой реликвией не спасло его от кровной вражды, и Хьёрлейв счел за благо отправиться с Ингольфом в Исландию.
Когда впереди показалась земля, Ингольф предоставил богу Тору указать подходящее место для причала к берегу. С собой у него была пара деревянных столбов из домашнего святилища Тора; Ингольф бросил их в воду и дал обет поселиться там, где вода прибьет столбы к берегу. Течение принесло их в небольшой залив у юго-западного побережья. Ингольф причалил к берегу и послал двух рабов отыскать столбы. Вокруг поднимался пар от горячих источников, и Ингольф, недолго думая, назвал эту местность Рейкьявиком, что значит «Дымящийся залив». Затем он построил себе дом на месте, куда море вынесло священные столбы, а сами столбы поставил в пиршественном зале, по обе стороны от своего почетного сиденья во главе стола.
Хьёрлейву, родичу Ингольфа, повезло меньше. Он не стал полагаться на прихоть богов и поселился на первом же месте, которое показалось ему более подходящим. Но вскоре ему пришлось заплатить за свою надменность слишком дорогой ценой: рабы Хьёрлейва взбунтовались, и он был убит в стычке. Остальные викинги вынесли из этого простой урок: почитай богов – и будешь процветать, презирай богов – и погибнешь.
Выбор места для поселения превратился в настоящую церемонию, и в дальнейшем многие колонисты следовали примеру Ингольфа, предоставляя право выбора морским течениям[112]. Почти все они почитали Тора превыше всех богов. Верили, что Тору подвластны морские бури и туманы, дождь и небеса, именно поэтому мореходам было жизненно важно заручиться его благосклонностью. Даже те, кто обратился в христианство, по-прежнему чтили Тора. В ответ на вопрос, какому богу он поклоняется, один исландец X века, Хельги Тощий, заявил: «На суше – Христу, но на море я всегда молюсь Тору»[113].
И помощь Тора (или хотя бы толика доброй удачи) действительно была не лишней. Плавание в Исландию от Западного побережья Норвегии занимало от семи до десяти дней, за которые кораблю нужно было преодолеть около тысячи километров. Обычный маршрут пролегал между островами: от Шетлендского архипелага – к Фарерскому, а оттуда – в Исландию. И на этом пути мореходов часто поджидали шторма и другие опасности.
Для таких путешествий использовались не драккары, а корабли другого типа – так называемые кнорры. Кнорр составлял около 25 м в длину и вмещал несколько десятков пассажиров. Помимо дорожного запаса воды и пищи первые поселенцы везли с собой коров и овец, лошадей и свиней, а также оружие и все необходимые приспособления и инструменты для земледелия. Строительных материалов они с собой не брали, полагаясь на березовые рощи, которые изредка встречались вдоль побережья Исландии.
При всей своей суровости новая земля все же не была лишена ряда преимуществ. Там имелись обширные пастбища, крупных хищников не водилось, да и насекомых практически не было. Зато было полным-полно тюленей, моржей и прочих морских млекопитающих, а на прибрежных скалах гнездились стаи чаек, гагарок и тупиков. В море у берегов ходила огромными косяками североатлантическая треска, которую можно было замораживать и заготавливать впрок для долгих морских путешествий. Правда, злаки, фрукты и овощи приходилось завозить (эту проблему викинги так и не решили до конца), но в целом можно было устроиться вполне прилично.
История одной из первых колонисток, Ауд Мудрой, наглядно показывает, какой властью могла обладать женщина в раннем исландском обществе. Она была женой Олафа Белого – того самого, который правил в Дублине вместе с Иваром Бескостным. После смерти мужа и сына Ауд снарядила корабль, и сама повела его в Исландию. Ей удалось доставить всю команду и груз в целости и сохранности, что по тем временам было достойно восхищения и наивысшей похвалы. Прибыв на место, Ауд заявила права на огромный участок, освободила своих рабов и разделила землю между всеми своими спутниками. Затем она построила себе усадьбу, поселилась в ней и прожила остаток дней как глава рода, устраивая пиры и выдавая замуж внучек. В знак почтения ее похоронили в ладье, по торжественному обычаю викингов. Ни в какой другой стране Европы в то время женщине не позволили бы владеть землей и тем более править на этой земле самостоятельно.
Подобное стало возможным из-за суровых условий, сформировавших жесткое, закаленное общество, члены которого были готовы отстаивать свою независимость до последнего. Большинство первопоселенцев прибыли в Исландию в поисках свободы и новой жизни – и устанавливать новую тиранию они не собирались. Так возникла своего рода вольная республика на передовом рубеже: в Исландии не было ни городов, ни армии, ни налогов, ни королей, ни централизованного правительства. Были только самостоятельные усадьбы, в каждой из которых проживала большая семья – от пятнадцати до нескольких сотен человек.
Когда возникали споры, за помощью и посредничеством обращались к местному годи – мудрому человеку, которого уважали за добрый нрав, великодушие и знание традиционных законов. Но формальной власти годи не имел. Исландцы помнили об опасностях деспотизма и были твердо настроены не допустить ничего подобного. Годи не были знатными людьми и не могли передавать свою должность по наследству, а если кто-то из них плохо выполнял свои обязанности, его могли заменить. И в целом разделения на крестьян и знать в Исландии не было: все свободные люди считались равными[114].
Когда в какой-либо местности требовалось принять коллективное решение по тому или иному вопросу, исландцы созывали народное собрание – тинг. Все свободные люди приходили на тинг и голосовали, после чего решение принималось большинством голосов. Если же спорный вопрос касался внешней политики или жизни всего острова в целом, созывалось всенародное собрание – альтинг, на который отправляли представителя от каждой усадьбы.
Единственным, кто обладал реальной властью общенародного масштаба, был законоговоритель, которого выбирали из числа годи на трехлетний срок. Каждый год во время альтинга он должен был подтвердить свою профессиональную пригодность, встав на особый камень и прочитав по памяти третью часть всех исландских законов. Другие годи стояли вокруг и следили, не допустит ли он ошибку. Любой исландец, желавший объявить об основании усадьбы, заключении брака или делового партнерства, делал это на альтинге, в присутствии других свободных людей острова.
Способность прочитать наизусть свод законов свидетельствовала как о простоте исландского законодательства, так и о необычайно развитой памяти, которой отличались многие исландцы. Это искусство оттачивали долгими полярными ночами, когда заняться было нечем и оставалось лишь сидеть у огня и рассказывать занимательные истории. В эпоху викингов Исландия славилась своей поэзией. Скальды – странствующие поэты – умели вдохнуть жизнь в предания о героях и окрасить их яркими красками. Каждый король и каждый искатель приключений считали необходимым держать под рукой скальда, который сможет достойно воспеть их подвиги. И многие исландцы приобретали богатство и славу как поэты при дворах скандинавских вождей.
Исландия была скудна ресурсами, но исландское общество было по-своему уникальным – и именно таким, создать которое могли только викинги. Поскольку не до каждого поселения можно было добраться по суше, единственным способом поддержания связи и чувства общности кое-где оставались морские переходы. Жизнь на острове была, без сомнения, суровой, но сама идея самоуправления привлекала очень многих. Даже самый низкородный викинг из Норвегии или Ирландии мог получить здесь земельный надел и жить как ярл, не рискуя жизнью и здоровьем в битвах со свирепыми кельтами или англосаксами. И население новооткрытого острова быстро росло.
Через полвека после того, как на побережье Исландии высадился Ингольф Арнарсон, численность ее жителей достигла десяти тысяч, а свободной земли не осталось. Новые поселенцы, в первую очередь изгнанники из Норвегии, продолжали прибывать, но остров отчасти утратил свою прежнюю привлекательность. Многие стали вновь украдкой поглядывать на море и отходить все дальше от берегов – в надежде на новые открытия. Поползли слухи о том, что далеко на западе за туманами скрывается какая-то неизведанная земля. Вдобавок, всегда находились такие свободолюбцы, которым было тесно даже в таком прогрессивном обществе, как исландское. И этих искателей свободы тоже манил к себе запад.
Глава 13. Западные острова
Острова, что лежали дальше к северо-западу, были открыты тем же способом, что и сама Исландия. Предание гласит, что первым викингом, увидевшим издалека эти новые земли, был норвежец Гуннбьёрн Ульвссон. По пути из Норвегии в Исландию он угодил в бурю и после долгого плавания заметил неизвестные ранее скалистые острова, которые и назвал в свою честь – Гуннбьёрновыми шхерами. Кроме того, ему показалось, что еще дальше на западе находится более просторный массив суши. Гуннбьёрн повернул обратно и рассказал дома о своих находках, но те никого не заинтересовали: в Исландии пока еще хватало свободной земли.
Прошло около века, прежде чем викинги решили, что в Исландии началось перенаселение (по крайней мере, по их собственным меркам). И в 978 году исландский мореплаватель Снэбьёрн Боров решил пройти тем же путем, что и Гуннбьёрн, в поисках таинственной новой земли. Собрав команду, он достиг Гуннбьёрновых шхер и, к своему удивлению, обнаружил, что те уже заселены, хоть и неплотно. Снэбьёрна опередили другие викинги, которым было тесно в Исландии[115]. Они-то и подтвердили, что на западе действительно есть какая-то большая земля.
Настойчивость Снэбьёрна принесла плоды: через несколько дней плавания он достиг восточных берегов Гренландии – огромного вулканического острова, что превосходил размерами Скандинавию. Снэбьёрн основал здесь колонию, но почти сразу же случилась беда. Место, которое он выбрал, было непростым: Восточное побережье Гренландии вообще малопригодно для проживания. Но настоящей причиной катастрофы стали ссоры и стычки между колонистами. Во время одной из таких стычек, вспыхнувшей по неизвестному поводу, обе стороны схватились за оружие, и Снэбьёрн был убит в драке. Без предводителя колония быстро погибла, и только двое выживших вернулись в Исландию.
ebooksa